– Ну точно не год, – отозвался я.
– Да, держать нас тут целый год было бы глупо. Это ж кормить надо. Хотя могут и голодом поморить.
– Не думаю, – ответил я.
Сокамерник посмотрел на меня вопросительно. Его смокинг, хоть и сидел на нем как влитой, плохо сочетался с его щетинистым, землистым лицом.
– Вряд ли это входит в эксперимент, – продолжал я. – Мы же можем пожелать, чего угодно, так вот и еду можем получить – какую захотим.
Опять встрял в разговор. Так всегда, нет бы помолчать, пока собеседнику не дойдет, что я не хочу общаться. Но я очень легко вовлекаюсь.
– Да, наверно вы правы. – Мужчина в смокинге сложил руки на груди. – Я здесь уже почти два дня… Меня, кстати, Виктор зовут.
Я пожал его протянутую руку.
– Женя.
– Женя… – начал он доверительным тоном. – Можно на «ты»?
– Конечно, – автоматически ответил я.
– Скажи, как ты думаешь – что у них действительно на уме? Зачем давать перед смертью такие неограниченные возможности?
– Ну почему неограниченные? Мы не можем выйти за пределы этой комнаты. – Я поднял руку, указывая на стены в светло-зеленых обоях и белый потолок.
Помещение было обставлено шикарной старинной мебелью, которая вполне гармонировала с камином. Здесь не возникало ощущения, что ты в камере или больнице, скорее ты чувствовал себя персонажем фильма про викторианскую Англию.
– Да, но все-таки… – продолжал Виктор. – В чем смысл?
– Не знаю. – Я пожал плечами. – Но я уверен, что наша судьба никого не волнует, мы здесь пешки. Они утверждают, что это на благо человечества, но цифровые воротилы всегда так говорят. Думаю, ребята просто испытывают новую технологию, чтобы потом ее продавать. «Комната желаний»…
Я фыркнул и покачал головой. Затем добавил:
– Экспериментировать на обычных людях им, похоже, запретили, вот они и используют заключенных.
На некоторое время мы замолчали. Повисла густая тишина, она обволакивала меня, и я чувствовал себя спокойно. Не хотел ни о чем думать, но вдруг меня подстегнул интерес и я первый заговорил:
– Ты сказал, что здесь уже два дня. Пробовал какие-то желания?
Виктор оторвался от созерцания лацканов своего смокинга и посмотрел на меня с таинственной улыбкой.
– Пробовал. Но я не скажу – какие именно, это личное.
В таком довольном облике его, словно выточенное топором лицо можно назвать даже приятным. Маленькие глаза заговорщицки блестели из-под массивных надбровных дуг.