– Ясно, – Антон тоже достал фонарь и стал светить под ноги Клей.
Вскоре потолок стал ниже, навис шершавым сводом над головой. Сверху свешивались клочья паутины, похожие на грязную потемневшую вату.
– Гадость какая… – пробормотала Клей и плотнее натянула шапку – пауков она боялась до дрожи в коленках.
Какое-то время шли молча. Антон стал прислушиваться к себе: пересекли ли они границу или еще под куполом, в зоне антиреверсных генераторов? Обычно он ничего не чувствовал, в прошлый раз вообще не заметил, как мерцающее поле осталось позади, когда лезли через баррикады. Граница была бесплотной и только издали отдавала синевой, как морская вода.
А они что-то чувствуют? Антон поднял глаза и поглядел в спины друзей. Наверняка нет. Ведь все они – счастливцы, которым до инцидента вкололи «Стем», болезненный апгрейд ДНК, защиту от обратного потока, – немногие из тех, кто выжил и построил Сферы. А что чувствовали другие, когда рухнули на города реверсные бомбы? Каково было им, когда реверс пополз по планете, как раковая опухоль?
– Пришли, – сказал Гарь. Антон вздрогнул: он не заметил, как отстал. Вместо ног Клей его фонарь освещал зеленоватую жижу на полу.
Когда он вышел к очередному колодцу, Гарь и Клей уже снимали куртки и запихивали их в большую картонную коробку под трубами. Антон стащил рюкзак, вынул старые кроссовки и залатанные армейские брюки – все, что смог достать на новую ходку.
Гарь переоделся первым и весело поглядывал на Клей – та прикрывала руками серый лифчик, натягивая тонкую облегающую футболку.
– «Кто покажет стриптиз – тому kiss», – осклабившись, протянул Гарь.
– Придурок… – равнодушно сказала Клей.
Через минуту они полезли наверх. На этот раз не по шатким скобам, а по обычной лестнице – заржавелой, но надежной. Гарь навалился на люк (он поддался на удивление легко) и быстро вылез наружу, потом помог выбраться Антону и Клей.
Стояла теплая летняя ночь, легкий ветерок ласкал пропотевшую под куртками кожу, ворошил волосы, шумел листвой деревьев. Вдали слышались завывания сирен и гудки машин. На улицах ярко сияли фонари и окна высоток, а наверху мерцали далекие тусклые звезды. Антону вспомнились слова отца: «Красивый, но безнадежно больной мир».
– Узнаете место? – спросил Гарь. Он достал мятую пачку и закурил. Клей распустила волосы, и теперь вокруг ее плеч расплескались волны огня. Антон невольно засмотрелся, но потом отвел глаза и стал разглядывать дома вокруг.