Если бокалы тебя тяготят, нужно их подарить кому-нибудь. Пусть другие мучаются. Может быть, ты придёшь в гости пару раз за всю жизнь в дом, где обитает эта посуда, и встретишься с ней глазами, но это маловероятно. Отдать. Отдать. Позволить другим пить из бокалов, разбивать их по случайности, создавать свою энергию.
Да, я сделаю подарок. Я не хочу избавляться и не смогу этого сделать, так как всегда буду помнить о существовании когда-то доставшегося мне стекла.
А перед тем, как решиться, я отправилась к реке.
Такие жёсткие стулья. Ветер уже успел пронизать меня всю. Заговорил экскурсовод – гид по городу, который я и так знаю. Могу провести свой памятный маршрут.
– В эту больницу многие писатели определяли своих героев.
Я смотрю налево. Просто светло-жёлтое здание с портиком и колоннадой. Ничего особенного меня с ним не связывает. Дальше.
– Дом Толстого.
Да, там красивый двор.
О, как много людей меня сопровождало по этим набережным! Если всех их собрать сейчас на этой палубе, к кому я пойду? Ведь только в таком случае я бы поняла, кто за все эти годы стал мне самым близким и нужным…
– Пригнитесь, друзья! Мы проезжаем под самым низким мостом Петербурга. Ни при каких обстоятельствах не вставайте и не поднимайте руки!
Я застыла на месте. И правда, он так близко. Не буду поднимать руку.
Едем дальше. Люди машут нам. Мы – им. Встречаются редкие выемки, в них сидят люди, болтают ногами, о чём-то ведут беседу, задумчиво смотрят в воду, самую обычную и совсем не прозрачную. Вот девушка сидит на камне и курит самодельный кальян. Я прихожу в восторг – она тоже довольна. Просто под вечер решила отдохнуть, посмотреть на Неву затянуться отравой на молоке.
В следующей выемке вижу молодого человека, похожего на Пушкина в двадцать с хвостиком. На нём элегантное длинное пальто с высоким воротником. Взъерошенные кудрявые волосы. Он прислонился плечом к стене. В руках виднеется сигарета. Он не торопится затягиваться, о чём-то думает. Нуждается в двух опорах. Ему всё равно на проезжающих мимо горожан, приветственно махающих ему. Там своя работа, обособленная от влияния случайных лиц, до беспредела интровертная. Он, стена, сигарета и его ворот.
Надо же: между девушкой с кальяном и этим парнем всего ничего – метров двести, а проживают они совсем разные состояния, и, наверное, ничего их не связывает, потому, собственно, они и нашли укромные места. Никто не должен врываться в их краткий покой, только Петербург. И чем больше его будет, тем лучше.