Рукавишников, один из немногих, знал подлинную историю Безима – ее поведал ему сам граф Никола. «Я доверяю ему, как себе, – сказал граф, – и если однажды вместо обычного посланца к вам явится Безим, знайте: настал самый главный день, и в ваших руках моя последняя надежда».
И вот это день пришел.
* * *
Надламывая винного цвета сургуч с гербовым оттиском, Вильгельм Евграфович мечтал, чтобы графу просто понадобилось передать ему какие-нибудь сведения, – скажем, из Александрии, от Эберхардта, слишком важные, чтобы доверять их даже самому надежному курьеру. Но по тому, каким торжественно-скорбным сделалось лицо арнаута, Рукавишников понял – все не так. И выслушал подробный рассказ о том, как обнаружилось исчезновение графа, и как ближние слуги тешились надеждами, что их господин отказался от принятого после смерти жены обета безбрачия и утешается где-нибудь с дочерью местного рыбака. И о том, как неделю кряду Безим и его люди обыскивали Цетину – от крепостных бастионов до диких скал на восточном побережье острова. И о том, что у старика Андрониди, местного рыбака, исчезла шаланда со всеми снастями – мачтой, парусом, веслами, анкерком с греческой водкой ýзо и прочим необходимым в морском деле имуществом. И, конечно, о том, как по истечении двадцати дней – такой срок граф указал как раз на такой вот случай, – Безим вошел в его кабинет и открыл только ему известный тайник…
Не прошло и двух часов, как они уже ехали на вокзал Лертер Банхоф, откуда в семь пополудни по Гринвичу отбывал «шнелльцуг» экспресс «Берлин-Варшава».
* * *
Прибыв в Санкт-Петербурге Безим с Рукавишниковым вышли на перрон Варшавского вокзала. У входа в дебаркадер их встречал поджарый, похожий на охотничью собаку породы пойнтер, господин в шинели Министерства внутренних дел; он представился надворным советником Эвертом, и по некоторым, понятным лишь жителю российской столицы мелочам, Рукавишников угадал во встречающем сотрудника Особого корпуса жандармов. Господин оказался нелюбопытен и неразговорчив: видимо, он заранее получил инструкции, а потому сообщил, что начальник Морского Корпуса (тут господин посмотрел на часы, украшавшие квадратную башенку над готическим окном) примет их через два часа. Предложение отобедать в привокзальном ресторане он отверг, сославшись на неотложные дела, и раскланялся, оставив квадратик бежевого картона.