С тех пор прошло уже три года, а будто бы ничего не изменилось! Тогда из ротной комнаты Иван с Николой отправились в спальни. Рота, как и сейчас, была на занятиях, и провожатый (это был не Воленька Игнациус, а другой, выпустившийся в прошлом году гардемарин) принялся знакомить их с местными порядки.
– Новых воспитанников в Корпусе делят по ранжиру – рассказывал фельдфебель второго специального класса, назначенный для присмотра за младшими кадетами. – Ставят по росту, а потом распределяют по номерам шкафчиков, коек, конторок и прочего. Но вы, господа, приняты позже остальных, так что извольте получить то, что есть и не канючить.
И указал на два свободных шкафчика.
– Этот – кадета Толстых: недавно помер в больничке от тифа, бедняга! Второй кадета Анненского, тот сломал ногу и, говорят, на всю жизнь хромым останется.
Ваня от неожиданности поперхнулся.
– От тифа? И часто у вас так?
– Да почитай, что каждый год. Чаще болеют вновь поступившие. гардемарин одарил новичков люциферовской ухмылкой. – Отчего случаются эпидемии, начальство доискаться не может, но, что ни год одного-двух отпевают. Говорят: всё из-за того, что у нас свой водопровод, а воду берут по трубам из Невы. Сейчас-то ничего, а вот весной, когда тает снег – тут-то и приходит главная зараза! Так что сырую воду пить строго запрещено, коли захочется пить – повсюду стоят баки с кипячёной.
Гардемарин прошёл вдоль ряда узких, похожих на пеналы, шкафов.
– Здесь положено держать только казённые вещи. Штатское не позволено – три раза в неделю буду проверять, да и дежурный по роте нет-нет, да и заглянет… Койки ваши рядом, когда освободились, их вместе поставили, да уж теперь передвигать не станем. Форму получили?
Мальчики кивнули: Ваня опасливо, а Никола – делано-независимо.
– Ладно, переодевайтесь. Полчаса вам на сборы – смотрите, зайду, проверю.
И направился по коридору неспешной, нарочитой походкой вразвалку. Отдал честь попавшемуся навстречу офицеру – чуточку небрежно, будто рисуясь.
Новичкам еще узнать предстояло, что этот обычай Морского Корпуса постоянно приводил к придиркам на улицах, когда армейские, а в особенности, гвардейские офицеры останавливали морских кадетов, выговаривая им за «ненадлежащую» выправку. Но все впустую: те считали для себя унизительным отчётливое отдание чести и хождение во фронте, «как в пехтуре». Считалось, что в их альма-матер ничто не должно напоминать о безупречной подтянутости армейских училищ.