Артемий Иванович уложил все бумаги и отправил их с вокзала багажом на французскую границу. Потом он явился к хозяйке, предупредил ее, что праведная месть свершится сегодня ночью, и уверил, что все будет обставлено так, что на нее подозрений не падет. Для этого он, перед тем как уйти, исцарапал замок на двери типографии складным штопором, чтобы создать впечатление взлома. Людей Рачковского, которые были назначены для налета на типографию, Гурин не знал – Петр Иванович привез их из Парижа. Известно было только, что один поселился где-то около типографии под фамилией Кун, а другой – неподалеку от Светлявской снял квартиру на фамилию Грюн. Артемия Ивановича очень беспокоило то обстоятельство, что о них каким-то образом прознали народовольцы – слухи о шпионах с такими именами будоражили женевскую эмиграцию уже дней десять. Однако Гурин уже ничего изменить не мог, свое дело он сделал и теперь ему оставалось лишь ждать, когда Кун и Грюн или как их там на самом деле явятся ночью на Монбриллан и уничтожат и набор, и шрифты, и «Вестник», и все приложения к нему…
– Эй, эй! Казак! – воскликнул Артемий Иванович, чуть не уронив кружку с пожертвованиями. – А чего это мою инструкцию так быстро напечатали? Обещали привезти только на следующей неделе.
– У Карэ в этот раз заказов мало было.
«Вот черт, – подумал Артемий Иванович. – Столько трудов, первая книжка почти свет увидала…»
Он пересчитал деньги в кружке, сел за столик рядом с Березовской и Посудкиным и велел подать ему два децилитра коньяка.
– Всего три франка! – объявил он, высыпая мелочь на белый мрамор стола.
– А вы что думали?! – крикнул кто-то срывающимся голосом. – Вам кто-то теперь поверит?
– Верно! – загудело общество. – Без гроша сидим. К «Эскаладу» дивиденды были обещаны!
– Да-с, где мои дивиденды? – встрепенулся Посудкин. – Я рассчитывал к фестивалю купить себе новый сюртук, обновить носки и исподнее. А теперь что?
– Я за тебя не выйду, Лёв, – упрямо сказала Фанни. – Потому что ты дурак.
– Вот! – сказал тот и воздел перст. – Вот это все потому! А где, спрашивается, мои гроши? У этой скотины.
– Но послушайте, Посудкин, – сказал Артемий Иванович. – У нас общество на паях, я также внес свой пай и имею такую же долю в барышах, как и все…
Посудкин взревел и, перегнувшись через стол, вцепился Артемию Ивановичу в горло.