Началась паника: люди кричали, звонили в скорую, вызывали полицию. Иринка поняла: случилось что-то ужасное. Она бросилась к Максу и с плачем прижалась к нему: «Макс!.. Макс!..»
Невидимая человеческому глазу чёрная воронка рассеялась в воздухе за секунду до её появления. Серафима поняла, что её обманули. Шет ничего не намеревался менять в прошлом! Он лишь заманил её туда, это была лишь уловка, отвлекающий фактор. Главное действо у него было запланировано здесь. С издевательской точностью он повторил задуманное, только раньше были курсанты.
Серафима опустилась на пол и с горечью смотрела, как уводят в наручниках Максима, как он что-то ободряющее кричит своей девушке, как та цепляется за него, а полицейские грубо оттаскивают её. И как потом она плачет у колонны, держась за сердце.
* * *
Макс ходил по камере, точно рысь в клетке. Вчера приходили мать с отцом. Сказали, что от Ирины вестей нет и, будут ли делать повторную операцию, неизвестно. Её родители не захотели с ними встречаться. «Ну, надо их понять…»
– Макс, крепись, – отец ободряюще улыбнулся через стекло. – Адвокат делает всё возможное, главное, чтобы Иришка выкарабкалась.
Ночью, когда его забрали, Жукову увезла скорая. Сердце… Оно всегда было у неё слабое. Тогда, в седьмом классе, это был не обморок. Тогда первый раз оно заявило о себе. Теперь оставалось только ждать. «Как же мучительно тянется время!»
После лязга двери голос охраны:
– Зорин! На выход!
Идя по коридору к месту свидания, Макс торопился: «Кто его вызывает? Снова пришёл адвокат или?..»
За стеклом – незнакомый мужчина, очень похожий на Ирининого отца, черты лица те же.
Максим обрадовался:
– Вы отец Иры?
Тот даже не сел. Подойдя к стеклу, взял трубку.
Максим приготовился слушать, но отец Иры пристально смотрел ему в глаза и молчал. Наконец медленно произнёс:
– Сегодня ночью моей девочки не стало. Я не знаю, как ты будешь жить с этим…
Затем он показал охраннику маленький свёрток.
– Передайте этому, – сказал он, кивнув охраннику на Макса, и вышел.
В голове Максима наступила звенящая тишина, охранник что-то говорил ему, указывая на дверь. Макс видел только шевеление губ. Ему что-то сунули в руки, куда-то повели.
Очнулся он уже в камере, когда дверь за ним закрылась. Всё плыло перед глазами. Что-то выпало из руки, Макс подобрал. В пакете он нашёл две записки и ещё что-то в белом конверте. Первая записка была от отца: «Ирины больше нет, мужайся, сын…» Вторая записка была от неё: «Я тебя очень люблю! И буду любить всегда! Твоя Ира». Ещё что-то оказалось кольцом, которое он надел ей на палец… И Макс, опустившись на колени, закричал. Протест, боль и отчаянье сошлись в этом душераздирающем крике. Потом он упал на холодный каменный пол и отключился.