* * *
Утром его ждал звонок от Черкасова.
– Ну, узнал я про твоего человечка, – докладывал Андрей по порядку. – Во-первых, машина не его. Владелец машины некто Шмелёв Михаил Олегович. Очевидно, взял напрокат. У самого Пименова – «Шкода-Октавия», причём не новая. Во-вторых, он действительно учредитель компании «Омега-сити». Только вот обороты этой фирмы весьма скромные: специализируется она на реализации ликёро-водочных изделий. В-третьих, господин Пименов поигрывает в карты и имеет карточные долги. И самое любопытное, был замешан в афере с недвижимостью. Задурил девке голову, та ему квартиру чуть не отписала. Хорошо, родственники вовремя тревогу забили. В общем, какой-то он мутный, твой Пименов.
– Спасибо, Андрюха. Вот теперь у меня пазл сложился, – ухмыльнулся Мезенов.
– Даже так? – поинтересовался тот. – У твоей жены есть недвижимость?
– У жены нет, у дочери есть: ей досталась от родной матери квартира в Москве, – пояснил Кирилл. – Вот он, похоже, на неё и нацелился. И совсем не девочка ему нужна. Ещё раз спасибо, Андрюха.
– Да ладно, обращайся.
Кирилл положил трубку. Внутри него гребнем вздымалась волна отвращения и неприязни: человеческая подлость неискоренима, но она никоим образом не коснётся его светлых девочек. Он этого не допустит. Он подождал, пока волна уляжется, и позвонил Пименову.
– А, полковник! Здравия желаю, – было слышно, что у абонента хорошее настроение. – Очень ждал вашего звонка. Как ваш поход к психологу? Что он?..
– А вот я тебе здоровья не желаю, – перебил Мезенов. – А теперь слушай сюда, папаша. Про твои аферы с квартирами, карточные долги, фирму-однодневку я знаю. К Анастасии и Людмиле не приближаешься на пушечный выстрел и не звонишь. Или я тебя застрелю, как бешеную собаку. Ты меня понял? Да, машину береги! Тебе её Мише Шмелёву возвращать в целости и сохранности.
На том конце воцарилось молчание, ответа не последовало, и полковник положил телефон. Теперь он думал о том, как предупредить Настю и не напугать её.
– Привет, жена, звоню узнать, как ты, – замер в ожидании полковник.
В последние два дня она отдалилась от него, и это было мучительно. Внешне ничего не изменилось, Настя была рядом, занималась домашними делами, кормила его и дочь вкусными завтраками, обедами и ужинами. Но Кирилл чувствовал стену отчуждения: они не обнимались, не говорили по душам, не дурачились и не засыпали рядом. На все попытки коснуться её жена ускользала или останавливала взглядом. А общение сводилось к паре фраз о быте или о дочке.