Пьяная солдатня тоже посерьезнела и потянулась за оружием.
Поначалу, они нападали как-то лениво, не воспринимая Веронею всерьез, но вот уже один раненый отошел, зажимая бок, затем другой присел на лавку, держась за кровоточащую руку. В глазах нападающих разгорелась настоящая ярость. Рубка пошла уже всерьез. Вея зажала меня в угол и машет клинком, как заведенная. Блок, выпад, блок. Повсюду сверкает смертоносное железо…
И вдруг тишина!
Вея утирает пот и удивленно ведет глазами по залу. В чем дело? Выглядываю из-за ее плеча, тоже стараюсь понять.
Толпа молча и медленно растекается по стенам, оставляя середину зала пустой, все глаза устремлены туда, в центр, а там стоит Ристан ла Вэй с мокрым от крови мечом в окружении пяти или шести лежащих вокруг трупов. Лицо у него в этот момент совершенно жуткое, два отливающих сталью глаза на безобразном живом шраме. Он поворачивается к нам, и смеющаяся голубизна мгновенно возвращается в его взгляд.
– Куда это вы, девочки, собрались без меня в такое опасное время? – Ристан обвел взглядом ошалелых посетителей таверны. – Ведь вокруг так много плохих людей.
Пауза затягивается, по рядам нападавших побежал шепоток. Надо что-то делать, – лихорадочно соображаю, – в разговор вступать нельзя, провоцировать никого нельзя, потухший уголек может в любой момент разгореться. Выхожу из-за спины Веронеи и делаю шаг вперед. Говорю громко, стараясь, чтобы голос, не дай бог, не дрогнул.
– Ристан ла Вэй следуйте за мной, мы переезжаем. – Иду мимо него к двери, Веронея рядом, за ней Гани с заплывшим глазом.
Счастливчик секунду пялится на нашу троицу пьяным, плохо соображающим взглядом, а затем с лязгом вгоняет клинок в ножны.
– Так бы сразу и сказали, а то устроили тут, не пойми что. – Он перешагнул через лежащие тела и двинул за нами.
Гнетущая тишина сопровождает нас до самого выхода, поэтому грохот захлопнутой двери кажется оглушительным. Вздрагиваю, вот она последняя капля моего терпения, этот звук словно нажал на спусковой крючок, и из меня вывалился весь накопившийся за два дня негатив, все нервное напряжение, неудовлетворенность и злость.
– Ну, знаете! – Поворачиваюсь ко всем троим. – Это, уже ни в какие ворота! Мы теперь и шага без трупов сделать не можем.
Мне не важно, из-за чего все началось, что они все защищали, именно меня. Не важно. Ору, потому что устала от трупов, от войны, от копеечной стоимости человеческой жизни.