Но Представитель, по счастью, ошибся. Каким-то образом – скорее всего, вспомнив об инструкциях и последствиях их несоблюдения – Архитектор сумел превозмочь себя и неприязнь. Поэтому ожидавшейся гневной тирады с требованием «обращаться по уставу» не последовало. Вместо этого, он спокойно извлёк из кармана пиджака служебное удостоверение, и протянул его автору «запроса». Лицо его при этом даже расщедрилось на некое подобие улыбки.
Петров раскрыл «корочку», медленно поелозил глазами по тексту и фотографии – и изобличил документ в принадлежности к подателю.
– Товарищ – действительно Главный Архитектор области!
Обозванный «товарищем» в очередной раз, Архитектор молча проглотил «оскорбление». Он даже не снял с лица улыбки.
– Так что случилось… товарищи?
Сейчас Архитектор совершал подвиг. Самопожертвовал, можно сказать. Наступал на горло собственной песне. И то: один из самых ревностных «господ» области снисходил до того, что зачислял в «товарищи» «этих товарищей»… ну, или сам примыкал к ним «товарищем».
«Вот, что значит личная материальная заинтересованность!» Такой была фраза, с уважением к личной материальной заинтересованности живописавшаяся на лице Представителя. Сам он тоже был «лично материально заинтересован». И весьма недурственно.
– Уважаемый товарищ Главный Архитектор…
Правдоискатель Петров, как ни в чём не бывало, продолжил истязание ушей и души «господина» Архитектора.
– Мы просим Вас ответить только на один вопрос: что здесь затевается? Только – честно и прямо: с «вариациями на тему» мы уже ознакомлены.
Предваряя ответ, Архитектор постарался улыбнуться максимально широко, добродушно и где-то даже «по-товарищески».
– А Вы разве не знаете? По телевидению же передавали!
– А что? Что такое? Когда? – растерялась толпа. Тут её только и брать: тёпленькой, беззащитной, «спросонья».
Главный Архитектор совсем уже собрался так и сделать. То есть, обвести торжествующим взглядом лица «товарищей», умело выдержать эффектную паузу – и «дослать патрон в патронник». Но в последний момент он передумал: оглашение в рабочем порядке могло дать больший эффект.
– Детский садик, конечно.
Так и сказал: «садик». Не «сад», а именно «садик»: к уменьшительно-ласкательной форме у нас всегда больше доверия, особенно применительно к дошкольным учреждениям.