– Ты видишь это? – прошептала Нина, когда я вынырнул, – поразительно.
– Программируемый планктон. Но все равно очень красиво.
– Какое чудо, – она завороженно любовалась своим цветущим телом-деревом.
Я в отличие от нее был покрыт бледной пыльцой, едва тускловато мерцающей. Батарейки, может, плохие.
– Иди ко мне. – Нина протянула под водой руку, и розовые лепестки взволнованно всколыхнулись.
Она прикоснулась к моей груди, обняла, цветы куда-то пропали, и мы превратились в одно большое свечение. И даже наши лица, что находились на поверхности, были озарены волшебным сиянием. Казалось, оно льется откуда-то изнутри, прорывается сквозь телесные оболочки. Мы были неотделимы в этом чарующем нимбе, и наши глаза являлись лишь системой зеркал, в которых преломлялся свет единой души. Все становилось бессмысленной шелухой, таяло и обращалось в прах пред непостижимой хрупкостью и ясностью этого момента. Повсюду витал опьяняющий вкус ускользающей вечности, узнать который можно только любя. Его невозможно передать, и невозможно потом вспомнить. Но его можно прожить, ощутить, пребывать в нем. Раствориться, забыться и снова себя обрести, осознав, что ты неотделим от того, кого любишь, неотделим от мира, неотделим от жизни и смерти. Как бы ты ни умирал, ты все равно встретишь жизнь. Где бы ты ни рождался, ты неизбежно встретишь смерть. Но это не страшно, ведь у меня была Нина, и мы вместе плели узоры нашей судьбы.
На рассвете мы молча вернулись к палатке и, крепко обнявшись, провалились в тягучий сон. Но я вскоре проснулся. Что-то щекотало мое лицо. Я открыл глаза и увидел перед собой усатую морду енота, который нагло меня обнюхивал.
– Тихо… Только не буди ее, – прошептал зверек, взволнованно переставляя лапки на моей груди.
Я глупо хмыкнул, закрыл глаза, снова открыл – енот был на месте.
– Вылезай, хватит спать, – проворчал он и выпрыгнул из палатки.
Удивляться мне уже надоело, а потому я лениво выбрался наружу, позевывая и вздыхая.
– Меня зовут Сеня, – енот, улыбаясь, обнажил острые зубы и протянул лапу. Дружелюбный голос звучал весьма интеллигентно, темные глазки, хитро прищурившись, светились умом. Нити благородной седины серебрились в пушистом мехе. Зверь был симпатичным и для енота достаточно крупным.
– Я Кирилл. Ты из местного бюро исполнения желаний?