– Экспериментаторы… И Трифон? Тот-то, что там забыл?
– Не знаю. Он с Конюховым договаривался.
– И что столько времени там делать будете?
– Учиться. Хотя, если честно, то не хочется, – Лизка собрала крошки со стола и отправила в рот. – Говорят, скоро единоличных хозяйств совсем не будет. Одни артели и коммуны. У нас под нее избу смекают12. Теперь все вместе работать будут. Все общее будет. И скот и земля. Председатель говорит, что без учебы с такими артелями не управиться. Счетное дело и учет новый будет. Теперь налоги деньгами же платить надо. А кому сколько, никто толком и не знает.
– Как так все общее? Срам какой! Так кто же мою корову накормит, коли не знает ее? Лошадку Карюху даже в гражданскую не забрали, а тут заберут? Может и баня будет общая? Одна на всех? Вот грязи разведут! И ты этому учиться собралась? – не на шутку разошелся старик. – Может еще косматкой решила стать? Али сразу коммунисткой?
– Комсомолкой, – поправила Лизка.
– Да, какая разница! Все одно – антихристы!
– Ты чего разошелся? Девку с утра донимаешь? – не выдержала Анна Гавриловна. – Лучше за вениками сходил.
– Ты, мать, чего, того? Кто сейчас веники заготавливает!
– Ну, тогда…
– Тогда… Вот тебе и тогда! Дочка с чертом дружбу заводит, а она… эх, да, что говорить!
– Ты чего это тут раздухарился! Ножонками топает тут!
Лизка удивленно уставилась на мать.
– Ну, я чего. Я так, по-отцовски, – уже спокойно проговорил Тимофей Петрович. – Дочь как-никак.
– Да, ладно, мама. Пусть говорит. Я не в обиде. Самой порой и не то в голову придет, – Лизка встала из-за стола и потянулась.
– Лизка! Безбожница! Кто ж за столом вытягивается! – зашикал на дочку старик. – Вон, снова твои провожатые идут, – глядя на улицу, уже спокойным голосом заметил он.
«Ах, вы мои любимые родители, – с нежностью подумала Лизка и, посмотрев в окно, побежала за заборку одеваться».
Григорий Конюхов уже второй год работал в милиции. Поначалу на службе особых проблем не было. Все как обычно: то молодежь подерется, то мужики по пьянке подебоширят. А в начале этого года приехало с района начальство разное. Как выразился старший из той делегации, приехали, чтобы помочь должникам с государством рассчитаться. И его к тому делу тоже привлекли. А как же без милиции? Кто продналог заплатить не мог, у того из личного хозяйства изымали то, что было. Поначалу было непривычно и неприятно этим заниматься. Хотя Конюхов жил на Высоком Поле – хуторе, что в двух верстах от Ачема, но все равно все ачемские считали его своим. У одной реки жили, по одним тропам и дорогам ходили. И у своих земляков силой забирать то корову, то овцу, удовольствие не из приятных. Но уже в следующий приезд такой делегации он поймал себя на мысли, что все происходящее ему отчасти нравится и доставляет удовольствие. И не потому, что за правое дело боролся, и о стране своей беспокоился, а потому, как почувствовал, что он не как все. Понял, что он власть. И неважно ему было советская она или еще какая. Главное, что власть.