– А куды мы денемся, – ответил с печи Тимофей Петрович. – Все, слава Богу, отсеялись. Завтра за двором овса еще немного досею и все.
Митька опустился перед Лизкой и, обхватив ее колени, прижался к ней.
– Ты, матери дай хоть разуться, – проговорила Анна Гавриловна.
– Да, ладно, мам. Успею, – Лизка обняла припавшего сына и поцеловала.
– Успеет она. Скоро уж петухи запоют. Нам то что, выспимся, а тебе же в твой совет нужно, – ворчала Гавзова. – Разувайся, давай, да ложись, коли есть ничего не будешь.
Лизка приподняла сына и, стянув сапоги, поставила их к порогу.
– Мам, а мам? А почему «Разбойничья слуда» с больших букв оба слова начинаются? – спросил Митька, присаживаясь на лавку. – Толька Уткин говорит надо оба слова с заглавной писать, если где доведется.
– Отстань ты от матери! Не видишь, уходилась вся, – прикрикнул Тимофей Петрович на внука. – Вам в школе кроме как об угорах не о чем писать больше?
– Да ладно, папа, – улыбнулась Лизка. – Интересно видать, вот и спрашивает.
– Беда интересно! И только сейчас о том и говорить! – не унимался Гавзов-старший.
– Ты, чего тут разошелся? – вступилась Анна Гавриловна и повернулась к Митьке. – Слуду ту и нужно с главной, большой буквы писать. Потому как слуд на реке много, а Разбойничья одна. То давняя история. Я тебе потом расскажу.
– Ну, ладно, – согласился Митька и откинулся к стене.
Лизка потянулась и, повернувшись к матери, сказала:
– Завтра с утра мне никуда не нужно. С обеда в Архангельск еду, на курсы.
– Куды? Куды? – подал голос с печи Тимофей Петрович.
– В Архангельск. На краткосрочные курсы сельхозартели председатель отправляет. Сама вчера узнала.
– Ой, Лизонька! Ты так говоришь, будто в Архангельске этом не раз уже была. Будто туды сходить, как в лес по ягоды. То зачем ехать? – спросила Анна Гавриловна.
– Ох, мама, а я знаю? – вздохнула Лизка. – С района распоряжение пришло. На курсы. Там чему-то видать учить будут. Не знаю точно.
– А чего в Архангельск, а не в Устюг? То же не наша губерния. Или в Верхнюю Тойму хотя бы? Все ближе. Или токо там грамотеи есть? – удивился Тимофей Петрович. – И чего тебя. Других больше в деревне нет? Девки перевелись?
Лизка покачала головой и прошла за заборку. Вернулась спустя минуту оттуда, натянув на себя нательную рубаху.
– Я вообще в почтальоны на днях стала проситься. Надоел этот сельсовет. С утра до ночи как собака носишься, бумаг куча, а толку от того? – проговорила она, расправляя кровать. – А он сегодня говорит: «В город поедешь». Словно в отместку…