Рианон обескуражено смотрела на платье.
– Волшебство? – птица с женской головой села на камень рядом с ней и усмехнулась. – Так ты это называешь?
– Да, именно так, – она побыстрее отвернулась от соблазнительно усмехающегося лица. Но птица не отставала.
– Так люди это называют.
Рианон все же обернулась, чтобы еще раз взглянуть на обольстительные черты. Птица летела прямо за ней, грациозно и неспешно, сохраняя лишь небольшую дистанцию.
– А как люди называют тебя? – поинтересовалась она.
На миг птица задумалась. Прелестные черты нахмурились так, что было больно смотреть. Она явно чего-то не могла вспомнить.
– Сирин… чаще всего, – наконец ответила она.
– Сирин, – повторила Рианон. – Мне нравится, как это звучит.
И нравишься ты, хотелось добавить ей хотя бы про себя, но наверное этого и не требовалось. Их знакомство уже состоялось. Дальнейших слов было и не нужно. Птица, наверняка, угадывала ее мысли так же легко, как и любое другое волшебное существо.
– Ты идешь к морю?
– Что? – Рианон снова обернулась и чуть не упала, задев ногой мелкие камни. Они тут же полетели вниз. На обочине встречались все более необычные растения, иногда они были похожи на одуванчики, мох или можжевельник, но гнездящиеся в них и словно приросшие к ним существа тут же сводили на нет любое сходство. Казалось, что цветы уже вырастают живыми и шевелящимися, как нечеловеческие тела. Они извивались под подошвами ее атласных туфелек и производили отталкивающее впечатление. Неужели это миниатюрный ад, прямо под ее ногами.
– Это необычное место, – заметила птица. – Наше место. Обычно по этой тропе никого не пускают.
– А меня?
Ее пернатый друг непроизвольно повел бровями.
– Не уходи далеко, а то заблудишься, – последовало короткое предупреждение.
– А если я хочу заблудиться?
– Тогда ему придется искать тебя, и он разозлиться на нас всех. Он ужасен, когда бывает в ярости. Лучше не доводи его до этого.
Не нужно было сомневаться, кого птица имеет в виду. Рианон сразу поняла, что ее просят как-то сдерживать его гнев чаще всего направленный на окружающие по поводу и без такового. Она решила чуть-чуть поддразнить провожатого.
– А если я хочу заблудиться вместе с тобой?
Птица резко встрепенулась. Щеки на красивом лице тут же вспыхнули, залившись ярким румянцем. Теперь это лицо больше походило на юношеское. Рианон понимающе усмехнулась. На любила смущать молодых людей и если на то пошло, то женщин тоже. При дворе она часто дразнила Хильдегард, некрасивую, но чересчур хваткую сестру Конрада, наверное, отчасти потому что догадывалась о ее тайных желаниях. Та тоже отмалчивалась в ответ и пунцовые пятна на ее щеках можно было истолковать как приступ гнева, но Рианон чувствовала другое. Насчет существа рядом с собой она точно не могла судить чего в нем больше мужского или женского. И сама не понимала, почему это так ее волнует. В конце концов если не читать смазливой головы, то это всего лишь птица: крылья, когти, да оперение, и каким же образом это все ее привлекает. Может пообщавшись с Мадеэлем она начала испытывать особую склонность к крылатым созданиям. В конце концов если бы у ангелов не было обольстительных тел, то и сами они были бы подобны птицам.