Он обошел здание и вышел на перрон, надеясь, что придет другой поезд. Ни один фонарь не горел, единственный источник света, тусклая луна, освещала несколько железнодорожных путей. Сразу за рельсами темнел лес.
Марик прислушался. Где-то в лесу ухнула сова, в кустах возле вокзала пропищал котенок. Гравий больно колол босые ноги, и он осторожно, ступая с носка на пятку, отошел к зданию вокзала, здесь было хоть какое-то подобие асфальта. Подергал дверь выхода на перрон – закрыто. Марик сел на корточки, прислонившись к двери. Оставалось только ждать, но именно это было самым трудным.
В кустах акации снова пискнул котенок.
– Кыс-кыс-кыс, – позвал он, но тот затих.
"Может, крысы?" – подумалось Марику, и ему стало не то, чтобы страшно, но неуютно. А еще стало противно от собственного страха. И когда писк раздался снова, Марк уверенно направился к кустам. Он раздвинул жесткие, колючие ветки и чиркнул зажигалкой.
На земле лежал ребенок. От неожиданности Марик отскочил, больно наступив пяткой на острый камешек. Чертыхнулся и не узнал собственный голос. Из кустов донеслось кряхтенье, затем снова писк. Марк судорожно огляделся по сторонам. Вокруг по-прежнему было все так же темно и тихо. Он зажег огонек, раздвинул ветки и шагнул в кусты. Малыш был совсем крохотным, новорожденным. Его еще не сформировавшееся личико кривилось в гримасе, он высовывал язык и кряхтел. Маленькие ручки, выпроставшись из пеленки, в которую он был завернут, беспорядочно двигались.
– Б…ь, – выдохнул Марик. Он испугался. Он и раньше побаивался маленьких детей, они казались ему слишком уж хрупкими, ему было страшно касаться их, чтобы не повредить. Но настолько маленьких он не видел еще никогда. Таких он видел только в кино.
Зажигалка обожгла пальцы, огонек потух. Марк задом, царапая шею и руки, выполз из кустов. Сердце прыгало в груди. Он лихорадочно оглядывался. И тут послышался сначала визгливый гудок, а потом темноту прорезал свет приближающегося поезда.
Забыв про босые ноги, Марк побежал на перрон. "Найду начальника поезда, объясню ситуацию, пусть свяжется с… пусть хоть с кем свяжется, но меня должны взять", – подбадривал он сам себя, поджидая поезд. Тот был уже совсем близко. Снова коротко взвизгнул гудок, и Марика осветило мощным фонарем и обдало железнодорожным жаром. "Пассажирский!", – едва не подпрыгнул от радости он. Мелькнули приглушенными огнями окна первых вагонов, за ними катили мимо следующие. Поезд не сбавлял ход. Марик провожал взглядом вагон за вагоном, потом побежал по ходу поезда, даже, кажется, что-то кричал. Но бездушный поезд проезжал мимо. Мигнул красным огоньком последний вагон, и на полустанок снова опустилась тишина.