- Я учту, - кивнул полковник, и
доктор тихо вышел, прикрыв за собой дверь.
- Как себя чувствуешь, Эрих?
- Ты совершенно прав, могло быть
хуже, - пожал плечами майор, - Знаешь, Генрих, я не предполагал,
что коммунисты могут действовать так оперативно. Этот шквал огня…
Мой батальон просто смели.
- Русская реактивная артиллерия, -
поморщился полковник, - Пока у них ее мало, но, похоже,
командование противника делает ставку на это оружие. Наши
«небельверферы» бьют точнее, но у большевиков выше дальность
стрельбы и больше снарядов в залпе. Неприятная штука.
- Я имел возможность убедиться в этом
на собственной шкуре, - кивнул Шлиман.
- Что там случилось, Эрих? Показания
выживших не слишком проясняют картину. Русский стрелок ушел?
- Скорее всего, да, герр оберст.
Если, конечно, его не зацепило случайным осколком. Я приказал своим
людям в него не стрелять – хотел взять живым, но русские ударили с
такой силой, что могло произойти все, что угодно.
- Это плохо, Эрих. Очень плохо.
Думаю, ты доложен понимать всю глубину неприятностей, которые ждут
нас в ближайшем будущем. О нашей операции уже стало известно в
верхах, и теперь, если русские запустят в производство свое новое
оборудование для стрельбы…
- Все не так ужасно, Генрих, - На
лице Шлимана появилась легкая улыбка.
- Вот как? – недоверчиво переспросил
полковник.
- Нет никакого оборудования, герр
оберст, - в голосе майора звучала уверенность, - я видел, как он
стрелял из зенитной пушки. Там открытая платформа, даже щита нет, и
мне удалось рассмотреть все в деталях. У стрелка не было никаких
специальных приспособлений, и зенитка выглядела совершенно
стандартной. Это просто один человек. Да, он гениальный стрелок, но
дело не в приборе, который можно дать каждому солдату, а
исключительно в его личных качествах или особых способностях. Но он
всего один, понимаешь? Единственный уникальный экземпляр во всей
большевистской армии, а один стрелок, каким бы хорошим он ни был,
не сможет определить исход войны, особенно если его вовремя
остановить.
- Ты в этом уверен, Эрих? – задумчиво
произнес полковник, - Он ведь стреляет, не видя цели. Не на слух
же! Хотя… Если нет оборудования, то, может быть, это какие-то
медикаменты, на порядок усиливающие восприятие?
- Тогда почему он только один,
Генрих? Нет, дело не в химии. Да и сложно себе представить, какой
силы должен быть препарат, чтобы так усилить слух и зрение. Русский
демонстрировал свои способности слишком долго. Если бы все это
время он сидел на мощных стимуляторах – давно бы сдох, чудес-то не
бывает.