Но тут их разговор прервал детский плач. Александра бросилась к коляске и стала укачивать девочку.
Впрочем, Дорогин решил больше не мучить бедную женщину вопросами. Тем более что адресовать их нужно было другим людям. И он собирался это сделать в самое ближайшее время.
– Мне надо уже уходить, девочку я здесь не успокою, – сказала Александра. – Сколько я должна за кофе?
– Не волнуйтесь, со счетом я разберусь. Постараюсь разобраться и с остальным.
– С чем «остальным»? Что вы имеете в виду?
– Нехорошо, когда невинный человек спит на шконке. Мне вот в свое время очень не понравилось. Жестковато.
С другой стороны, Сергей признавал, что четыре года, проведенные на зоне, стали для него очень полезным испытанием.
– Поздно пить боржоми. Приговор вступил в силу и обжалованию больше не подлежит. Тем более я уже обращалась к лучшим юристам…
– Я не юрист, – перебил Сергей. – У меня другие методы. А приговор, который не подлежит обжалованию, выносится только однажды – на суде Божьем.
Слова «другие методы» Александра оставила без внимания. Она выразительно взглянула на своего собеседника, затем пожала плечами.
– Ничего не понимаю, – понизив голос, произнесла она. – Неужели у вас своих проблем мало? Вам что, нечем заняться?
– Как ни странно, вы попали в самую точку, – улыбнулся Дорогин. – Мне действительно нечем заняться. Я просто подыхаю со скуки.
Александра снова пожала плечами. Ребенок нетерпеливо подал голос из коляски.
– Ладно, идите, девочка проголодалась, наверное. Если вы мне понадобитесь, я с вами свяжусь. Да, и пожалуйста, я вас очень прошу: не повторяйте сегодняшнего вашего… шага. Иначе мои старания пойдут коту под хвост, и я точно помру от тоски. Так что пожалейте хотя бы меня.
Долгожданный обеденный перерыв не оправдал ожиданий Болдигова. Суп, как всегда, был сварен невесть из чего, котлета оказалась непрожаренной, официантка – вульгарно накрашенной бабищей.
– Ну что за жизнь такая! – думал он, возвращаясь на свое рабочее место в Лаврушинский переулок.
Именно здесь с незапамятных времен находился отдел древнерусского искусства, который вот уже пять лет возглавлял доктор наук Болдигов.
– Пора искать для обеда другое место, – решил он, потянув на себя массивную дверь.
Поднимаясь по мраморной лестнице в свой кабинет, Болдигов почувствовал в своем животе неприятное шевеление. Уже перед самой дверью он негромко отрыгнул.