– Ана, я Йося. Мы позаботимся о тебе, – говорит она, окидывая взглядом теплушку. – Правда?
Женщины одобрительно бормочут.
Одна из них обхватывает ладонями лицо девочки и придвигается к ней:
– У тебя раньше не было месячных кровотечений?
Девочка отрицательно качает головой. Взрослая женщина прижимает ее к груди, стараясь успокоить. Силку охватывает странный приступ тоски.
– Ты не умираешь, ты становишься женщиной.
Некоторые женщины отрывают лоскуты от подолов своих платьев и передают их женщине, взявшей на себя заботу о девочке.
Поезд рывком трогается с места, и Йося падает на пол, захихикав. Силка не может удержаться и тоже прыскает. Они переглядываются. Йося немного похожа на ее подругу Гиту. Темные брови и ресницы, маленький красивый рот.
Проходит много часов, и состав снова останавливается. Узницам дают воду и хлеб. На этой остановке молодой матери приходится отдать солдатам своего мертвого младенца. Охранники удерживают ее от попыток выбраться из теплушки и остаться с мертвым ребенком. Дверь вагона с грохотом задвигается, и женщина умолкает. Ее устраивают в углу вагона, где она может оплакать свое горе.
Силка видит, что Йося внимательно наблюдает за происходящим, прикрыв губы ладонью.
– Ты Йося, да? – спрашивает Силка девушку, которая в самом начале сидела, прислонившись к ней.
Она спрашивает по-польски, поскольку слышала, как та говорит на этом языке.
– Да. – Йося медленно пробирается среди тел, пока не утыкается в колени Силки.
– Я Силка.
Их разговор, похоже, поощряет к общению других женщин. Силка слышит, как соседки знакомятся друг с другом, и вскоре в теплушке начинают шушукаться. Определяют, кто на каком языке говорит, и женщины одной национальности пересаживаются ближе друг к другу. Они рассказывают свои истории. Одну женщину осудили за то, что она якобы помогала нацистам, разрешая им покупать хлеб в ее пекарне в Польше. Другую арестовали за то, что она переводила немецкие пропагандистские листовки. Еще одну схватили нацисты, а русские, застав их вместе, обвинили ее в шпионаже на немцев. Как ни странно, рассказы женщин о том, как они попали в этот переплет, сопровождаются не только слезами, но и смехом. Некоторые женщины уверяют, что поезд идет в исправительно-трудовой лагерь, но куда именно, они не знают.
Йося рассказывает Силке, что она из Кракова и что ей шестнадцать лет. Силка открывает рот, собираясь рассказать о себе, но тут сидящая рядом женщина громким голосом объявляет: