– Но, Люций, почему я?
– Ты, Пауль, мой лучший ученик, и я доверяю тебе без меры. Ты сильный, смелый и тебя невозможно сбить с цели, и справишься с заданием лучше других, которое я тебе дам.
– Но, Люций, я же ненавижу людей и не смогу жить среди них! Я их просто сразу всех поубиваю! А женщин вообще не переношу! Считаю их слабыми, никчемными существами, способными только продавать себя, как можно выгоднее сильным мужчинам.
Люцифер лукаво улыбается, обнажая великолепные белые зубы, и говорит вкрадчивым тоном старого лиса, который всегда знает, что ответить при любых раскладах:
– Ну–ну, Пауль, не все женщины такие, это живя здесь у меня, в аду, ты привык видеть только грешниц, но, поверь мне, бывают девушки словно ангелы, только их души естественно сюда не попадают. Да и потом, ты ещё молод и не познал плотской любви, отсюда и твоя полная ненависть к женщинам. Ты ещё совсем не понимаешь, как сладки, они бывают, а есть некоторые даже равные мужчинам.
– Нет, Люций, я ещё не готов воспринимать женщину, тем более, как равное мне существо, и никогда не поверю, что среди них есть ещё ангелы в то развратное время, в которое ты меня хочешь отправить, – демон с яростью в голосе продолжает диалог.
Люцифер хитро улыбается и, аккуратно взяв дощечку из рук Пауля, со всей силы швыряет в стену, та разбивается на мелкие щепки, и одна из них, отскочив от стены, впивается демону в руку, как острая заноза, сразу оставляя вокруг каплю алой крови. Он вскрикивает от резкой боли, пронзившей так, будто это не мелкая щепка, а острый кинжал, и его сознание внезапно затуманивается…
Пауль медленно открывает смоляные глаза с огненными искорками в зрачках, что можно утонуть в их притягательной черноте, как в глубокой дьявольской бездне. Встряхивает головой, чтобы развеять густой туман, который висит в ней тяжёлым занавесом, и как–то отрешённо поправляет волосы, упавшие на высокий лоб, встаёт с большой двуспальной кровати, слегка пошатываясь, пытаясь прийти в себя. Всё ещё не понимая, что с ним произошло, в полусогнутом состоянии доходит до огромного окна и открывает. В комнату врывается свежий морской бриз, глотает спасительного воздуха, глубоко вдыхает в лёгкие, ещё не знавшие такой роскоши, проживая всю жизнь в аду, окидывает пытливым взглядом открывающийся живописный морской вид, и до его сознания доходит, где он находится. Зрачки расширяются, брови приподнимаются, на лбу образовывается бороздка удивления, крепко сжимает белоснежный подоконник до хруста изящных пальцев и кричит во всё горло: «Люцифер!». Его отчаянный крик улетает далеко к чудесному морю, но ответ слышит совсем не от старого наставника и учителя, как ожидает, а от местных прохожих: