Впрочем, после нападений, которые мы зовем Четырехдневной войной, в огромной Людее вообще многое изменилось. Из пяти княжеств в ее составе уцелело четыре: Кроуги, Потава, Самогета и Монахана. Мы ютимся на клочке их некогда общей территории. Вот и все, что осталось от ранее великих народов. Орки отбили свою землю, но нам помогать не спешат. Паршивые твари добрались до лесов Трундас, территории драгонов, оборотней и дворфов. От горного хребта Баэрдаль и до пустыни Излимор не осталось ни кусочка земли, не оскверненной ими. Королевство эльфов теперь принадлежит отступникам. Тем самым, которые неустанно посылают сюда этих тварей в надежде уничтожить последний оплот оставшихся в живых. И, возможно, им бы это удалось, да только отступать нам больше некуда, поэтому отбиваемся мы с невиданным остервенением.
Люблю слушать потрескивание костра, эти звуки незаметно уносят меня в собственные мысли, и там, на грани между сном и явью, ко мне каждый раз приходит одно и то же воспоминание. Я вижу, как Рагонг зажигает руну, шепчет заклинание и смотрит на меня. Кричу ему через поле, указываю на отряд демонов, летящих в его сторону. Он слышит меня, я знаю, но, не отвлекаясь, продолжает повторять заклинание. Вокруг вспыхивают и гаснут всплески чужой магии, воины падают замертво, я чувствую – нам не выстоять в этой битве. Демоны почти настигли его, он даже не пытается защититься, в нем почти не осталось силы, это я тоже чувствую. На бегу швыряю заклинания в демонов, все, что приходит в голову, но это не помогает, их слишком много, а я уже очень слаба. Добежать до него не успеваю, он заканчивает свое заклинание, и созданный им портал уносит меня с поля битвы. Сопротивляюсь изо всех сил, не хочу покидать его, но магия Рагонга не оставляет мне выбора. Последнее, что вижу, – демоны набрасываются на него, Рагонг падает. И кровь. Его кровь.
Из задумчивости выводит противное постукивание черепа о меч на поясе у Эфиры. По привычке сразу кидаю взгляд на свое левое запястье. Метка еле видна, как будто выцвела, но все-таки она на месте. Значит, он жив, Рагонг еще жив.
Череп твари из гномьих пещер бьется о ее меч при любом движении. Много раз я просила Эфиру снять эту гадость. Каждый раз она отвечает одно и то же: якобы не снимает ради меня, по ее мнению, это должно мне помочь перестать быть такой неженкой. Конечно, до ее хладнокровия мне далеко – все же она воин, орк и к тому же еще шаманка, не брезгующая всякими, иногда довольно противными приемами. Но называть меня неженкой просто нелепо. Я уже давно перестала быть ею: потеряв счет убитым монстрам, проведя много ночей в горах гномов, прячась в грязи, как животное. Неженки не обыскивают трупы в надежде найти что-то ценное и уж точно не занимаются истреблением тварей.