– Про страну-богатыря мне вроде бы всё понятно, а кто же такие Фарлаф и Наина?
Она продолжала:
«Крикун надменный, в пирах никем не побеждённый, но воин скромный средь мечей», – так характеризует Фарлафа А. С. Пушкин. Он олицетворяет тех представителей российского общества, которые для осуществления своих притязаний на верховную власть в государстве идут на любое предательство. Они растащили, «приватизировали», пропили, прогуляли то наследство, что было оставлено предшественниками, и наделали долгов. При их руководстве была проиграна первая чеченская кампания и разрушена экономика России. События в Югославии 1999 года показали, с каким презрением страны альянса НАТО относятся к былой ратной славе России.
Фарлаф с товарищами вроде бы вернули на Русь спящую Людмилу, но как разбудить её – не знают.
Если вы заметили, в России идёт восстановление разрушенных и спешное строительство новых православных и иных храмов. Строят их, как вы, наверное, тоже обратили внимание, довольно состоятельные люди, которые заработали эти деньги не всегда праведным путём. Внутренний же смысл этого процесса пока не способно осмыслить общественное сознание, одурманенное идеями материализма и атеизма.
В сцене исповеди старого Финна волшебница Наина представляет в поэме мистический собирательный образ, олицетворяющий собой языческие корни и традиции Древней Руси.
Юное сознание дохристианского общества в эпоху зарождения славянской культуры рисуется автором поэмы влюблённым пастухом и воином.
Наина (языческая система миропонимания) не отвечает на его любовь, то есть не может удовлетворить духовную жажду эволюционирующего разума. Когда же разум общества, движимый духовными преобразованиями, созревает до понятия Высшей Божественной Любви, материалистическая доктрина языческого мировоззрения превращается для него в уродливую старуху.
В другой интерпретации это образ нашей материальной плоти. Когда разум человека находится в плену материальных иллюзий, то его привлекает материальная оболочка, прихоти которой он старается удовлетворить любой ценой, но его потуги тщетны. Когда же разум отходит от мирской суеты и находит пути постижения Высших Божественных Знаний и Любви, то его плоть для него превращается также в уродливую старуху.
Мы жалкие рабы в плену у нашей плоти.