– Ты поставил передо мной моральную проблему, – устало ответила она. – Я бы хотела быть там в этих темных джунглях и горах. Слушать реку и пение птиц и знать, что я, быть может, добуду еду завтра своими руками. А не вот это все. Эти сражения, мужланы потные и их безумные глаза, когда я их убиваю. И ты – такой беззащитный юнец, которого мне придется отдать на растерзание. Небось, нецелованный?
– Нет, я целовался, – возразил я. – Перед тем как чуть не замерз в горах. Это было один раз.
– Бедненький, – Жиль развернулась. Приблизившись, она потрогала пальцем мой нос. Теперь она облокотилась роскошным задом о стол. Такой же мощный, как и стол. Таран для моего нецелованного разума.
– Профессор говорил, что нужно ценить жизнь в скитаниях, – я начал потрошить форель, – Он был прав. Я и двух дней не провел среди цивилизации, а уже убил человека. А теперь меня куда-то везут. И у меня тошнит от страха перед тем, что меня ждет. А ведь я могу умереть девственником.
Она взглянула на меня.
– У тебя есть любимая?
– Есть. Но она этого не знает.
Снисходительный взгляд. И смех, заставивший зашевелиться чресла.
– Не знаю.
– Я хочу знать о профессоре все. С кем он спал, как он ел, что говорил.
– Сейчас доем, может, вспомню.
Вдруг я остановился.
– Я сейчас ем, а тот, кого я убил, кормит червей на дне.
– Ты убил на войне? – Жиль отвернулась, подставляя лицо прохладному ветру.
– Да, но это не оправдание, – я осторожно, с чувствами накатывающей совести приступил к десерту.
– Значит это только начало твоих мук.
Мы замолчали, лишь причмокивания звучали в ночи.
– Каким человеком был твой профессор?
– Суровый, – я покачал головой.
– Он что-нибудь тебе рассказывал?
– Ну, о своей семье, о том, как диктатор сгноил его сына, – я осекся. – Он искал своего сына и внучку.
– Внучку?
– Ему звонил Гай Меркант, он сказал, что Лиоза – его невестка скрывается с внучкой в подполье. Она была революционеркой.
– И где он хотел отыскать свою внучку?
– Не знаю.
– Попробуй вспомнить, – лицо Жиль стало жестким.
– Он говорил, что найти невозможно. Меркант ему ничего не сказал.
– Я получила взыскание за то, что упустила профессора, – Жиль сжала губы. -
– Тебе не повезло, что была облачность, и вам тогда удалось сбежать. Шантал заполучил бы профессора и отпустил тебя на все четыре стороны.
– Поэтому он мне и дал записную книжку, – я понурил голову. – А я не смог ее сохранить. Жиль, что теперь со мной будет? Этот ужин. Он роскошный. Так кормят осужденных на смерть.