Даже когда он подрос, почти все ровесники оказались сильнее или крупнее его. Ему пришлось научиться драться и преодолевать страх. Отец, дядя Яша, мог научить его считать, но только не драться. Он ведь был такой старый! Кстати, сколько ему было лет? Пятьдесят? Пятьдесят три? Или больше? Тогда все выглядели намного старше. Война всех состарила.
Вероятно, дядя Яша мог научить его тому немногому, что успел узнать сам. Почти лысый, подслеповатый дамский портной в толстых выпуклых пугающих очках, с утра дотемна он только и делал, что латал, перелицовывал, перешивал мужские брюки на женские юбки, пиджаки с рваными на локтях рукавами на жакеты, жилетки и детские пальтишки. Когда-то он тоже хотел учиться, но не пришлось – черта оседлости, нищета, погромы, революции, голод, война, трагедии. Спасибо, что выжил.
А ведь у многих мальчишек во дворе вообще не было никаких отцов. А у него какой-никакой, а был! И он стал называть дядю Яшу папой. Папа покупал ему яблоки, а перед Новым годом доставал где-то зеленые твердые мандарины. Правда, время от времени, уже засыпая, Абочка снова вспоминал маму, которая его все-таки обманула, и сам поезд, и духоту, и закопченные стекла вагонов, которые, наверное, специально не отмывали от сажи, чтобы люди быстрее забыли все, что осталось позади.
Ложась спать, он уже не плакал, а просто вздыхал от ноющего чувства обиды на всех. Но вскоре и это прошло. Так уж устроена детская память, иначе ребенку не выжить.
Глава 5
Ташкент – город теплый
Время шло, и многое из прежней жизни с мамой мало-помалу стало стираться из детской памяти. Да и много ли мог вспомнить Абрам из той своей жизни?
Родился он за десять месяцев до начала войны. Отец, отслуживший три года на Дальнем Востоке и демобилизованный в чине младшего лейтенанта, был уже студентом четвертого курса мехмата университета, когда началась война. Двадцать первого июня сорок первого года он блестяще закончил сдавать весеннюю сессию, а на следующий день сам явился в военкомат. Меньше чем через неделю, поцеловав их с мамой на прощанье, уже в военной форме, отец последний раз помахал им рукой из вагона, чтобы больше никогда не вернуться: ровно через год он героически погиб, сдав на «отлично» последний экзамен в своей короткой жизни. Сколько же было тогда отцу? Абрам так и не узнал.