– Ты знаешь, сколько стоит минута моего времени? – вопросы Платона и тон, на который он перешел, продолжали ставить меня в тупик.
– Даже страшно представить, – попытался улыбнуться я.
– Опять неверно. Задавая этот вопрос, я дал тебе время, чтобы найти достойный ответ на мой предыдущий вопрос, а ты использовал это время иррационально. Видимо, я ошибался в тебе. Удачи! – Платон резким движением оперся на подлокотник кресла и, оттолкнувшись, вышел из-за стола. – Предложение об угощении в силе, можешь заказать все, что понравится, – бросил он, покидая ресторан.
– Стойте, я знаю ответ, – в отчаянии прокричал я, – он яркий!
Платон замер на мгновение, обернулся и расхохотался.
– А ты быстро учишься! Молодец! Два клубничных чая со сливками, – бросил он в сторону барной стойки и направился ко мне, – А теперь давай расшифровывай свою версию.
Я глубоко вдохнул, украдкой вытирая испарину со лба и, стараясь не показать своего взволнованного состояния, произнес:
– Когда мы включаем габариты или ближний свет у машины, задние фонари начинают постоянно гореть красным светом. При этом, когда мы нажимаем на тормоз, также загораются дополнительные лампы и они горят также красным светом. На фоне постоянно горящих задних габаритных огней свет тормоза не так контрастен и днем это легко можно не заметить. В отличии от задних фонарей, дополнительный стоп-сигнал во время движения выключен и свет загорается лишь при торможении, он контрастен и виден в любое время суток.
– Браво, ты справился, – взгляд Платона перешел на фарфоровую чашку с чаем, принесенную очаровательной девочкой, – попробуй, это мой любимый! Кстати, ты куришь?
– Да, курю. Но собираюсь бросать, – тут же поправился я.
– Запомни, в настоящем есть «да» и есть «нет». «Собираюсь» – это перманентное состояние. Не обманывай ни себя, ни меня. Это не к лицу настоящему мужчине. Теперь тебе действительно придется перестать курить, ведь ты не разбрасываешься словами, верно? К тому же я не приемлю запах табака, тем более от своих сотрудников, – улыбнулся Платон.
Казалось, в этот момент мое сердце остановилось. Прохладный воздух ресторана, охлаждаемый четырьмя бесшумными кондиционерами, словно перестал поступать в мои легкие. Дрожащими руками я взял в руки невесомую чашку и сделал глоток. Осторожно поставив ее на блюдце, я посмотрел ему в глаза и спросил: