Утром я просыпаюсь совершенно разбитая. Смотрю на себя в зеркало. Сдуваю со лба кудрявую прядь.
Новый день не обещает ничего необычного. Может, потому что время для необычного ещё не пришло. Может, потому, что мой запас добра ещё не до конца роздан.
Новый день перетекает в новый вечер. Глаза окон темнеют и набухают дождём.
«Опять шлёпать по лужам», – вздыхаю я.
Закрываю кабинет, оставляю гореть маленькую настольную лампу.
Выхожу на улицу.
– Самые беззащитные существа на свете – это собаки и маленькие девочки, – шелестят сумерки.
«Конечно, сумерки, – думаю я. – Потому что больше некому. Пигалица далеко, а собаки разговаривать не умеют».
– Ещё как умеют, – голос обиженный. И немного простуженный.
– Не верю, – говорю я уже вслух и наклоняюсь над грязным существом. Существо дрожит и прижимается к мусорному баку. Его глаза светятся, словно две маленькие настольные лампы.
– Хорошо, – вздыхаю я, – я возьму тебя к себе. Только ты меня не оставь потом, ладно? А то в последнее время меня многие оставляют. Даже Пигалица.
Пёс взвизгивает и приникает мордой к моим ботинкам, тем самым, которые голубые, с дырочками. И Девочка, Которая Внутри, улыбается и машет рукой.
– До скорого, Пигалица Агата, – улыбаюсь я ей в ответ, подхватываю щенка на руки, и захожу в метро.
Дверь захлопывается.
Осень остаётся снаружи.
Щенок оказался мужского пола и в тот же вечер получил имя Рома.
Ромой звали моего бывшего мужа, всего несколько лет, как мы расстались, и мне всё ещё было необходимо произносить это имя вслух.
А когда я искупала и привела в более-менее человеческий вид мохнатого чёрно-белого заморыша, то оказалось, что они ещё и похожи.
Рома-щенок оказался таким же обстоятельным и нудным, как и Рома-бывший муж, так же мало говорил, так же быстро заявил на меня свои права.
В первое же утро совместного проживания оказалось, что моя подушка – на самом деле его, что мои тапки – вкуснее, чем всё остальное, что лужи можно и нужно оставлять по всем четырём углам спальни, чтобы пометить свою женщину, то есть территорию.
– А ты, оказывается, нахальный тип, – сказала я утром, на что Рома отозвался довольным урчанием и короткой фразой:
– Лучше скажи, что у нас на завтрак?
Как-то так получалось, что я понимала его язык.
Про щенка и говорить нечего, как и ПигалицаАгата, он мог читать мои мысли.