И, разумеется, благодаря родству, он был ее самым близким союзником.
– О том, с чего Нел-Сарипал начал поэму, – ответила Эсменет, задумчиво скользя взглядом по фигурам, вырезанным на мраморе стен. – Те первые слова… «Момемн – сжатый кулак в нашей груди, сердце, яростно бьющее…» – Она подняла глаза и посмотрела на его суровый профиль. – Что ты о них думаешь?
– Знаменательные слова, – согласился Майтанет, – но они – лишь знак, так птицы подсказывают морякам, что земля близко, хотя ее еще не видно на горизонте.
– Хм… Еще один неприветливый берег.
Эсменет внимательно следила за выражением его лица. Дымок от масляной лампы разбивался о его волосы. Свои слова она произнесла как шутку, но из-за этого пристального взгляда они прозвучали вопросительно.
Майтанет улыбнулся и кивнул.
– Сейчас, когда ушел мой брат и его рыцари, все угольки, которые мы не затоптали во время Объединения, снова разгорятся пламенем.
– Осмелился Нел-Сарипал, осмелятся и другие?
– Никаких сомнений.
Эсменет нахмурилась.
– Значит, наша главная забота – уже не Консульт? Ты это хочешь сказать?
– Нет. Только то, что нам надо раскинуть сети шире. Подумай о войске, которое собрал мой брат. Лучшие сыны десятка народов. Величайшие волшебники всех школ. Голготтерат ничто не спасет, разве что воскреснет Не-Бог. Единственная надежда Консульта – раздуть угли, ввергнуть Новую Империю в беспорядки, а то и полностью свалить ее. У айнонцев есть пословица: «Коли руки у врага крепки, хватай за ноги».
– Но кто, Майта? Было столько крови, столько огня – кому достанет глупости поднять оружие против Келлхуса?
– Эсми, колодец, откуда берутся дураки, неисчерпаем. Ты прекрасно знаешь. Можно предположить, что на каждого Фанайяла, который выступает против нас открыто, есть десять, которые скрываются в тени.
– Пока они весьма осторожны, – ответила она. – Я не уверена, что мы устоим против десятерых Фанайялов.
Двадцать лет назад Фанайял входил в число самых хитрых и убежденных их врагов в Первой Священной войне. Хотя язычники Кианской империи первыми пали к ногам аспект-императора, Фанайял каким-то образом смог избежать судьбы своего народа. По сообщениям Финерсы, песни о подвигах Фанайяла добрались до самого Галеота. Судьи уже сожгли на костре добрый десяток странствующих менестрелей, но песни продолжали распространяться и сочиняться с упорностью эпидемии. «Разбойник-падираджа» – так его называли. Одним своим существованием этот человек безмерно замедлил обращение в новую веру старых фанимских провинций.