– «Бритва Оккама», которую он придумал? – переспросила я.
– Ну… да, – Романов растерялся, явно не понимая, куда я клоню.
– Но Оккам лишь сформулировал ее принцип, а не придумал.
Арсений замер, а его лицо исказила гримаса злости. Еще мгновение, и он бы точно на меня бросился и задушил бы. Мы оба понимали, что такую грубую ошибку мог совершить лишь тот, кто совершенно не разбирается в философии, но никак не профессор. Кто же тогда Арсений Романов?
– Извините, – промямлила я, – я лучше пойду.
Мне стало страшно. Я убедилась, что тех, кто знает слишком много, в Оболенке убивают, а становиться одной из жертв никак не хотелось. В этот день я пропустила и обед, и ужин. А что до субботней встречи с Арсением, то Аринка согласилась отнести наработки диплома за меня. Утром я снова не пошла в столовую и отправилась завтракать в кофейню, но там меня ждал крайне неприятный сюрприз. Арсений сидел в дальнем углу, поэтому я заметила его, только когда села за столик. Нужно было бежать, но слишком поздно… Он поднялся с места и направился ко мне.
– Доброе утро, Валерия, сегодня в три жду вас у себя для обсуждения диплома. Вас, а не просто ваши тексты. Не вздумайте увильнуть или опоздать, – так громко произнес научрук, что ребята за соседним столом обернулись на нас.
– Хорошо, – выдавила я из себя.
Романов ухмыльнулся, а потом наклонился ко мне так, что никто из присутствующих не услышал его следующих слов:
– Если не придешь, то горько пожалеешь. Поняла?
Я кивнула, и Арсений, пожелав приятного аппетита, удалился. Конечно, никакого аппетита у меня не осталось. До трех дня я не могла найти себе места, словно ожидая казни. У меня даже возникла мысль рассказать все папе, но вмешивать его не хотелось. Сначала нужно поговорить с Арсением. Ну не убьет же он меня, когда весь кафетерий слышал, что сегодня я должна быть у него… Ровно в три я стояла на пороге дома с зеленой крышей.
– Валерия, вы как всегда пунктуальны, – впуская меня в дом, сказал Романов, – сегодня наша беседа состоится в кабинете. Пройдемте.
Словно на эшафот, я поплелась за своим руководителем. Все наши встречи до этого происходили в гостиной, и никогда Арсений не приглашал меня в кабинет. В этот раз все будет очень серьезно.
Кабинет профессора (или кем был Романов на самом деле) по размеру был как у Павла Аркадьевича. Даже интерьер схожий: стол, кресло, два стула напротив, три шкафа, наполненные книгами, и небольшой диванчик. На столе стоял включенный ноутбук в режиме ожидания, а на тумбе сзади – факс. Факс! Вот чье жужжание я слышала той ночью, что была здесь. Интересно, кто писал Арсению в такое время?