– А ты сама как думаешь?
– Ну… это когда рядом любимый человек. У тебя не так?
Алекс покачал головой.
– Нет.
– А как?
– Я бы поставил знак равенства между счастьем и свободой.
– Когда я слышу такие слова, мне становится страшно. – Она прерывисто вздохнула. Пальчик вновь принялся выписывать кренделя по его колену, обтянутому джинсовой тканью. – Страшно от того, что люди, их произносящие, всегда очаровывают меня, привязывают к себе очень крепко, а потом отсекают одним резким движением и уходят, насвистывая, а я остаюсь вся в слезах и соплях.
– Если это происходило больше одного раза, возможно, есть смысл научиться сбрасывать путы, пока они еще не вросли в твою плоть.
– Думаешь, это легко?
– Не думаю, что легко. Думаю, что необходимо.
Заниматься сексом в машине он никогда не пробовал и пробовать не собирался. И дело было даже не в удобстве, вернее, не в отсутствии такового, а в элементарном уважении к себе. К счастью, Арина ни о чем таком не заикалась. Похоже, ей было достаточно его присутствия. Звука его голоса, тепла его руки, лежащей на ее полуобнаженной груди. Ничейная земля, ожидающая своего пахаря и сеятеля, а может, своего короля и воина, но все это было чушью собачьей, потому что их подтолкнула друг к другу банальная скука. И еще – эгоистичное желание отогреться у чужого огня, ничего не давая взамен.
Через час, сидя в кресле с ноутбуком на коленях, он услышал звяканье тарелок и шум воды. Улыбнулся краешками рта. Парень строптив, но не безнадежен.
Черт. Еще не хватало нянчиться с этим отроком, обремененным многочисленными неврозами. Какая-то темная история с папашей… Нет! Нет! Ни в коем случае не поддаваться этому искушению: наблюдать исподтишка, задавать осторожные вопросы, постепенно складывая мозаику, реставрируя картины чьей-то частной жизни… домысливать за рассказчиками, пытающимися утаить неприглядные факты и грязные подробности. И ведь нельзя сказать, что тебе это нравится, однако ты неизменно попадаешь в одну и ту же ловушку. Ловушку чужих проблем, разрешить которые – боже, что за наивность! – под силу только тебе. Гребаный рыцарь.
Пальцы его быстро щелкали по клавишам, набирая текст, который становился таковым по мере трансмутации образов, всплывающих из бездонных глубин, в слова – и это был поистине алхимический процесс, непостижимый для обыденного сознания.