– Я не знаю, как это пережить, – вытолкнул из себя Данила, дрожащей рукой поднося к губам сигарету. Голос его звучал глухо. – Я не знаю, как с этим справиться.
Отложив ноутбук, Алекс выпрямился в кресле. Посмотрел на стоящую внизу пепельницу… на ссутулившегося Данилу… опять на пепельницу…
– Рассказывай.
…переставил пепельницу на стол.
– Не могу.
Черт бы тебя побрал, парень. Вместо меня в этом кресле должен сидеть сейчас твой отец.
– Ладно, тогда спрашивай.
– О чем? – удивился Данила.
– О чем угодно.
Повисла пауза. Алекс сидел, откинувшись на спинку кресла, не спуская со своего собеседника пристального, выжидающего взгляда. Он знал: для некоторых вопросов требуется не меньше мужества, чем для ответов на них.
И вопрос, наконец, прозвучал:
– Источник силы – он где, внутри или вовне?
Алекс пожал плечами.
– По-всякому бывает. – Закурил следующую сигарету, просто чтобы занять чем-то руки. – Ты в бога веришь?
– Нет.
– А во что веришь?
– Скорее уж в дьявола, тем более и гностики утверждали, что этот мир сотворен самозванцем. Но духи стихий уж всяко есть! В них верили даже средневековые алхимики.
На улице начался дождь. Были слышны протяжные завывания ветра и барабанная дробь капель по алюминиевому отливу. Наконец Алекс вновь заговорил:
– Боги, дьяволы, духи стихий… Однако мы принадлежим к роду человеческому, и путь к нашему источнику силы зачастую усеян битым стеклом комплексов и неврозов, а самим источником оказывается то, что мы долго и яростно отвергали.
Забыв про дымящуюся между пальцев сигарету, Данила молча смотрел ему в лицо.
– Видишь ли, я мальчик из хорошей семьи. – Он слегка усмехнулся. – Не просто хорошей, а очень хорошей. С детства меня приучали гордиться этим обстоятельством, и я послушно гордился, как будто рождение у данной конкретной супружеской пары было моей личной заслугой. Гордился тем, чем гордились представители старшего поколения, и намеренно игнорировал то, что игнорировали они, а именно: наличие в наших благородных жилах некоторого количества цыганской крови. Да-да… мой прадед по материнской линии был из цыган.
– Ух ты! – вырвалось у Данилы, при этом глаза его восторженно заблестели.
– Однажды я заболел. И никто из добрых докторов не мог понять, что со мной происходит. Беспричинная слабость, отсутствие аппетита, головокружение, озноб. За три недели я прошел такое всестороннее медицинское обследование, какого не проходил еще ни разу в жизни, но единственное, что удалось обнаружить, это банальный гастрит. Между тем работоспособность моя стремилась к нулю, и все то время, что я не проводил в клинике, я проводил в постели. Моя бедная матушка, навещавшая меня ежедневно, чтобы сварить мне овсянку и положить в холодильник батон колбасы, была в ужасе, потому что от ее сына осталась только бледная тень. Проходя по утрам в ванную побриться и почистить зубы, я видел в зеркале чужое лицо с ввалившимися щеками и горящими глазами и тоже невольно содрогался от этого зрелища.