1.2.2. «Дух капитализма» формирует своеобразную этику. Согласно ей, идеалом капиталистической «философии скупости» видится кредитоспособный добропорядочный человек, долг которого – приумножать свой капитал. Отступление же от такой этики рассматривается не только как глупость, но и как нарушение долга. Отметим важное сочетание: с одной стороны, всячески поощряется стремление к наживе; с другой стороны, утверждается отказ от наслаждений, которые могли бы быть куплены на заработанные деньги. Нажива воспринимается как самоцель – причем иррациональная, вроде бы не обусловленная ничем в этой жизни. Само существование человека направлено на приобретательство!
1.2.3. На конкретную материальную выгоду в этой этике направляется и то, что ранее (внутри христианской парадигмы) воспринималось самоценным. Так, все добродетели осмысленны лишь постольку, поскольку они полезны конкретному человеку; где имитация добродетели достигает того же эффекта – сойдет и она. Такое отношение можно заклеймить как «лицемерие» – однако мотивы тех, кто придерживается данной этики, не сводятся лишь к эгоцентрическим.
Тот же Бенджамин Франклин говорил, что полезность добродетели он оценил благодаря божественному откровению – именно оно и направило его к добродетельной жизни. В данном случае речь идет не только и не столько о жадности – сколько о призвании, которому самозабвенно служат.
1.2.4. Отдельно Вебер выступает против исторического материализма и одного из основных его тезисов: что идеи представляют собой лишь надстройку над базисом.