– Спасибо! – расплылся в довольной улыбке Тополь. – Вот знал, что есть люди и в опеке!
– Вот всем бы таких опекунов! – отвесила ему комплимент женщина. – Глядишь, и сирот в нашей стране не было бы вообще!
Они вышли обратно на улицу. Участковый и дамы с опеки сразу удалились. А Федор шагнул к Анне Филипповне, присел рядом с ней на лавку и радостно сообщил:
– Оставили!
– Что бы я без тебя делала… – сказала она, уткнувшись ему в плечо, и на радостях вновь залилась слезами.
– Все-все, – стал успокаивать он, – потом поговорим. Я на работу, а вечером заскочу.
– Спасибо тебе, – поблагодарила его Боброва. – Ты только себя береги.
Мужчина мельком взглянул на Тасю, но ничего не сказал, а только резко встал и быстрым размашистым шагом двинулся по тропинке, скрываясь за углом.
Вскоре загудел, заурчал где-то за домом КамАЗ, и машина спешно умчалась по селу.
Из сада показалась Александра. Озираясь и оглядываясь по сторонам, боясь, что инспектора могут еще вернуться и отнять у нее самое дорогое, она медленно двигалась к ним, держа на руках дочку.
Анна Филипповна посмотрела на нее и грозно попросила:
– Шурка, остепенись!
Та ничего не ответила, только прошмыгнула мимо нее, выглядывая за угол, поняла, что там никого нет, и поспешила к себе домой, унося на руках и Галю.
Тая извинилась и последовала за ней. Уже вскоре они вновь сидели за столом и молчали.
Боброва прижимала к себе девочку, раскачиваясь из стороны в сторону, и была рада, что сегодня дети опять с ней.
Галинка посидела так, а потом сползла с колен матери и стала крутиться у ее ног, подыскивая себе занятие поинтереснее.
– Я могу помочь тебе бросить пить, – предложила Таисия.
– Как?! Как ты мне поможешь? – закричала на нее Шура. – У меня с утра кишки огнем горят! И так… колбасит… сил нет…
– Поставим капельницу, и ты сама поймешь, что тебе лучше станет.
– Я знаю, мне уже делали так…
– Помогло?
– Да, – честно призналась женщина. – А что толку? Я же потом снова запиваю… и все заново…
– Я буду рядом, и все будет по-другому. Конечно, гарантии никто не дает, но все будет зависеть от тебя и твоего желания.
Та подумала, внимательно всматриваясь ей в глаза, а сама тяжко вздохнула, видимо, все еще раз взвешивая, и спросила:
– Вот зачем я тебе? Ты вон какая красивая, а я такая грязная!
– А я откормлю тебя, отмою и съем! – весело пошутила Новгородцева.