Хрясь! В левой руке мастера Клары невесть откуда возникла вторая лапа с когтем, которая немедля и зацепила господина молодого ординатора за витой аксельбант.
Рывок – и Зигмунд, потеряв равновесие, распростёрся на полу.
– Ты – труп, – равнодушно сказала Клара. – Тебе впрыснули в шейную артерию парализующий яд, одновременно обрабатывая переваривающей слюной. Вставай и выматывайся. Вы, досточтимые мастер и мэтресса Маллик, последуйте его примеру.
– А я? – вдруг пискнула Крокордилия. – Можно, я останусь, Lieber Meister?
– Корделия! – вспыхнула мама. – Марш за мной!
– Нет, ну можно, а, госпожа мастер? Мне так у вас тут нравится! Такие зверики! Так и тянет копьём пырнуть.
Клара Хюммель подняла бровь.
– Это ты – младшая адептка Маллик, Корделия, приготовительный класс?
– Das stimmt, ich bin es! Jawohl, mein Мeister![8]
– Оставайся, – после некоторого раздумья бросила Клара. – Глядишь, тебе полезно будет. Отвечаешь, во всяком случае, бодро.
Крокордилия просияла. Как-то очень нехорошо просияла, подумалось Леандре.
– Оставьте нас, – повернулась госпожа боевой маг к маме, папе и братцу Зигмунду.
– Но…
– Джосси! Прошу тебя. Пожалуйста, – взмолился папа.
Мама сделала ледяное лицо, задрала подбородок и возмущённо промаршировала мимо Клары, к выходу из Зала Трофеев. Госпожа Хюммель усмехнулась, кивнула, и раскрыла стоявший рядом с ней здоровенный кофр.
– А ты, старшая адептка Маллик, шагай сюда. Шагай-шагай, не бойся. Так… теперь раздевайся.
– Что? – сдавленно пискнула Леандра. Этакого оборота она никак не ожидала.
– Раздевайся, говорю. Платье твоё – верный путь на тот свет. Боевой маг, даже если он – интерн, одевается соответственно. Не стой столбом, адептка!
– Я помогу, – кинулась зловредная Крокордилия. – Стой как стоишь, сестрица, дай я крючки расстегну.
То «не стой столбом», то «стой как стоишь»…
Однако злокозненная сестрица и впрямь ловко расстегнула всё, что нужно, помогла стянуть платье.
– Одежда, которую надевать надо при помощи камеристки – не для боевого мага! – громыхнула Клара. – Так, что у нас там? Корсет, рубашка, панталоны, чулки – всё долой!
Крокордилия помогала ревностно, да так, что очень скоро Леандра оказалась в чём мать родила, кое-как прикрываясь руками.
– Тоже мне, – оценила её застенчивость госпожа Хюммель. – Во-первых, я женщина. Во-вторых, мне, быть может, придётся жука-сверлуна из твоих внутренностей выковыривать, или, того пуще, роды у тебя принимать.