Сразу же хочу добавить, что некоторые мечты сбываются. Уже к шестнадцати годам Сонька выросла в красавицу, да такую, что не заметить ее в толпе было просто нельзя. Сочетание густых блестящих темно-рыжих волос с нежной смуглой кожей и выразительными, темными, как маслины, глазами, вишневыми губами и ровными белыми зубами – превратило Соньку в необыкновенную красавицу. Первым это заметил Юрка Фролов, известный алкоголик в нашем дворе, к которому все относились доброжелательно по той причине, что занятые деньги он всегда возвращал в срок, хотя потом опять занимал, конечно. Он был из порядочных алкоголиков, у него и отец, и дед были такими же. Короче, Юрка отдыхал на лавочке после очередного возлияния, когда Сонька вышла из подъезда в зеленом сарафане, и яркое солнце осветило ее точеную фигурку, позолотило смуглую кожу и заиграло медью в волосах. Юрка вскочил с лавочки, ахнул, вытаращил глаза и сказал, ошеломленно мотая головой:
– Софья, блин, когда же ты выросла! Ты же красотка! Нет, ты не просто красотка, ты самая настоящая красавица!
И все бабки нашего двора начали тоже ахать и поддакивать. Сонька победно улыбнулась и стала еще красивей. Вот так исполнилась ее мечта.
А я? Ну что я? Как была, так и осталась ангелочком с открытки. Хоть бы чуточку что-нибудь от роковой женщины, но нет, типичный маленький ангелочек. Хотела перекраситься в брюнетку и сделать короткую стрижку, но отец взревел диким зверем: «Смерти моей хочешь, Серафима?» Смерти его я не хотела по той причине, что очень его любила, поэтому так и осталась открыточным ангелом. Но зато в отместку успешно закончила два института и получила два высших образования. И весь двор уверился, что я необыкновенно умная, так что можно сказать, и моя мечта сбылась, хотя тот же самый Юрка Фролов однажды сказал:
– Серафима! При такой-то красоте зачем тебе ум?
Ладно, возвращаюсь к детству. Когда нам исполнилось по 13 лет, Сонькиного отца перевели в Мурманск, и ее мать стала готовиться к переезду. Мы с Сонькой уже начали рыдать по ночам по причине предстоящего расставания, но тут весь двор ошалел от еще одной новости. Сонькин отец увез с собой не ее мать Аду Григорьевну, а мою – Елену Николаевну. Весь город стоял на ушах и обсуждал пикантные подробности. Сонькина мать и мой отец стали встречаться по вечерам у нас на кухне, пить домашнюю наливку и делиться своим горем и печалью.