Наконец, первым свернул к своему дому Олег. Через несколько минут, тяжело расставляя ноги, забежал в свой подъезд Витька. Я слегка позавидовал ему. Он жил в одном из тех благоустроенных домов, которые после стали называть сталинскими, а может, и тогда уже называли. Сейчас скинет всю одежду и пойдет в горячую ванну. У нас такого нет. Но это не так важно. Главное, быстрее домой. Можно и полотенцем вытереться. Пробежал мимо школы, теперь еще минут пять и можно будет погреться, укрывшись одеялом. Вот уже и наш старый двухэтажный дом дореволюционной постройки.
Я полез в портфель за ключами, но их там не было. Всегда были, а сейчас нет.
Вспомнил, что вечером, когда делал уроки, они выпали из портфеля. Я еще ими играл, крутил на пальце за кольцо, ну и забыл положить обратно. Их у меня нет именно сейчас, когда они крайне необходимы. Что делать?
У дома было три входа с разных сторон. Подошел, подергал – везде было закрыто. Взрослые на работе. Покричал Кольке в окно. Нет его. Где-то шляется. Я начинал замерзать. Погода хорошая, весенняя, но только для тех, кто сухой.
Вышел со двора и спросил у прохожего, сколько времени. Была половина четвертого. Мама приходит с работы полшестого. Значит, мне надо продержаться два часа. Это долго в моем состоянии.
Может быть, если кто-то из соседей раньше придет, я смогу хотя бы в коридоре подождать. А если не придет? Или пойти к Витьке, у него погреться, не раздеваясь? Нехотя поплелся. Остановился у первого сталинского дома. Вспомнил, как зимой мы, мальчишки, забегали в подъезд погреться у батареи. У них во дворе были горки, качели, и я иногда приходил к ним поиграть. Зашел в подъезд, батареи были горячие. Решил к Витьке не идти, погреться здесь.
Я прислонился к батарее всем телом. Постепенно холод стал уходить из-под моих штанов. Я оставался таким же мокрым, но сама сырость становилась теплее. Теперь можно и подождать. Наблюдал в окно подъезда за играющими детьми. В этот яркий весенний день их было особенно много. Но мне совершенно не хотелось идти на улицу. Даже просто делать шаг было очень неприятно. Стоять у батареи еще ничего, терпимо.
Спускалась по лестнице старушка, спросила:
– Ты чего сынок греешься, замерз, однако?
– Да, замерз.
– Весенняя погода обманчива, можно и заболеть, – продолжала бубнить старушка, спускаясь дальше. Через некоторое время я спросил о том, который час, у мужчины, зашедшего в подъезд.