– Зато наш – свойский! – продолжил он через какое то время. – А ты жуй, жуй, тебе говорят. Не курят его, не тот сорт, что надо сказать. И это целая муха проведала, что тебе там рассказать в своей книге, что ты пишешь на досуге. И смастеришь парусник, я то тебя знаю. И не делай вид, что нам с тобой по многу лет. Мне восемнадцать было, когда я закончил парусное судно и пошел в колледж учится. А остальные – и того раньше. Теперь никак не выкину те формулы и вычисления, что нам привелось зазубрить. Все время использую. Вот, видишь? – и он показал мне старинный секстант, что он купил на парусной шхуне, на которой не было генератора и только три аккумулятора, к которым время от времени подсоединяли двигатель, чтобы он зарядил их и стал моложе лет на двадцать. Только освещение сжарило все так, словно никакого аккумулятора и не было, а потому двигатель работал постоянно.
Не мудрствуя лукаво, он назначил мне два, и сказал еще раз, что никакого генератора там не было, а тот, что сдох и впомине не считается.
– А ты кури, кури! – продолжил он, почесывая меня за ухом, как признак поощрения. – Давно надо было уже написать эту книгу, но видимо, напишешь ее ты с моих слов, и чего бы там не говорили пираты, а есть они на целом Карибском море, и нечего опровергать истину. Теперь так, сотри все, что написал и делай так, чтобы никто не заискивал перед тобой. Ты был достойный лоцман и больше тут нечего сказать. Впервые выписался! Знаешь, особые впечатления. Может, отправить тебя на камбуз? Мы тут все хорошо готовим и тебе было бы неплохо сделать выправку своей матери, чтобы и она научилась готовить, а не только свою жаренную перловку, что мы тут едим.
Так мы жарили перловку, чтобы сберечь нервы повара, который все ее готовил и прихваливал волшебное мясо тюленя, которое туда добавлял, чтобы сбить горечь каши. Уж не знаю, с чем он ее мешал, с клопами, что ли, и видимо сударь не знает мер, приглашая на свое таинство ужина то беса, то Люцифера, что в переводе значит «Светоносный». И сам свет ему носит и прихваливал кашу, и добавлял туда кореньев – трав, которые сбавляли горечь и получалась одна картошка на вкус. И если дело было в том, чтобы сбавлять горечь то ладно, можно было бы и беса и Люцифера, так ведь сам Дьявол захаивал к нему в гости!