А уж потом о Жуле шла молва,
Что умничал он очень сильно,
Но это, право, не умильно —
Ведь жук и пары слов не мог связать,
Но всем советовал к нему бежать.
Коль спор научный у кого возникнет,
То жук во всё, во всё проникнет,
И трудную задачу разрешит легко,
Ведь знание его обширно, глубоко.
И говорили Жулю: «Умничать не надо,
Тебе бы научиться надо делу, ремеслу,
Ведь если ты и белая ворона, а не стадо,
То всё равно не стоит подобным быть ослу.»
Жил-был на свете великан,
Звали его крошка Ам.
Любил Ам поесть и попить,
Любил песни петь и шутить,
Но однажды, так бывает,
Захотелось крошке каравая.
Захотеть-то можно, а где взять?
И остановил великан свой взгляд
На елях, на солнце лучистом,
На озере синем и чистом.
«Эх, – Ам сказал миру, – я съем
Кусок облаков и с них крем,
А закушу крем лесным бисквитом,
Ох, буду я очень и очень сытым».
Потом он решил озерцо слизать,
Его за речку как за хвост он хвать, —
Она как раз впадала в озерцо.
Ах, глупым стало Ама тут лицо.
Он ел и ел, он пил и пил,
И мир, едва не съеденный, заголосил:
«Ну кто-нибудь, спасите вы меня!
Я жить хочу, красою всех маня,
Но перестать быть точно не могу,
А-у-у-у, богатыри!» И глас: "– Я помогу!»
Раздался из леса глухого.
«– Спасу я мир от великана Ама злого».
И великан, тот самый крошка Ам
Упал вдруг к витязя ногам,
А витязь строго-строго Аму наказал:
«– Не надо мир съедать!», и показал
Ему волшебное окно на небе,
И вырос к небу волшебный стебель,
За стебель ухватился крепко Ам,
Взлетел на небо он, да и остался там.
«Я помогу тебе вязать, бабуля»,
Однажды мне сказал Пушок,
Глаза его так радостно сверкнули,
Что отказать ему никто б не смог.
И вот уже десятый день подряд
С Пушком мы вяжем первый ряд.
Ну вы бы видели Пушковый взгляд,
И сами бы вязали всё вот так…