Постепенно, начиная с середины XX столетия, критическая герменевтика потрясла обе эти традиционные моральные основы. Пролиферирующая философия постмодерна ставит вопрос, возможна ли вообще объективная моральная оценка; они утверждают, что разум утратил свою опору, а традиция – право претендовать на трансценденцию истории. В ответ на энергичный иконоборчество Фуко и его последователей Жан-Франсуа Лиотар в заключительных строках «Постмодернистского состояния» предостерегает против «фантазии о захвате реальности» и обвиняет: «Давайте вести войну за целостность»!.
Именно предпосылки стабильности, последовательности, рациональности и разборчивости существ сами по себе послужили опорой для католического и православного естественнонаучного мышления о гендере с точки зрения естественных способностей и целей. Новый акцент на историческом производстве знаний поставил под сомнение как естественный закон, так и предположение о том, что библейские традиции и учения исторического сообщества могут быть надежными индикаторами воли Бога. Это подняло вопрос о том, Библейские сочинения и христианские учения, одобряющие моногамию, запрещающие развод и отвратительные гомосексуализм и лесбиянство, представляют собой богооткровенные неизменные моральные истины.
Среди этих философских влияний труды Мишеля Фуко оказали, пожалуй, самое радикальное и тревожное влияние на христианскую мораль. Хотя немногие христианские специалисты по этике полностью принимают программу Фуко, многие впитывают минимумы сексуальная идентичность и ценность, более четко применяя ее как к сексуальной ориентации, так и к гендеру.
Джудит Батлер утверждает, что гендерная идентичность понятна только в рамках бинарных «оппозиций» обязательной гетеросексуальности». Эта социально сконструированная система связывает и регулирует пол, пол и желание в определенных сочетаниях «мужской» и «женский», «мужской» и «женский» в целях воспроизводства. Батлер заинтересована не только в достижении «денатурализации» пола как такового, но даже в смешивании самого бинаризма секса и разоблачении его фундаментальной неестественности[1].
Мало кто из теологов зашел так далеко, чтобы обосновать свою сексуальную этику стиранием двухполого человечества. Но многие спрашивают, является ли гендер доминирующей культурной разработкой биологического пола, а не естественной категорией. Многие скептически относятся к моральной добродетели, предположительно присущей некоторым формам сексуального выражения, и к естественной порочности других.