Кошка села по-турецки, достала из-за уха самокрутку. Долго искала спички, внимательно глядя на Мэдмакса.
– Ляжка?
Тот кивнул. Боль вернулась, кусая злее и больнее.
– Продырявили или подрали?
– Покромсали.
– Чем кромсали? Твою мать, да где ж они…
Чибис сидел с каменным лицом. Подметив это, Мэдмакс вздохнул. Видать, снова поцапались, иначе давно дал бы прикурить.
– Подожди.
– А? – Кошка смешно посмотрела на него. Смешно, потому что именно в такие моменты превращалась в саму себя, восемнадцатилетнюю девчонку, смешливую и добрую. Какой была до нападения на ее караван солдат Полуночи.
– У меня для тебя подарок, память по хорошему человеку. Хотя, думаю, ему не нравились курящие женщины.
Кошка прикусила темную губу, глядя на протянутые мундштук и зажигалку.
– Я ее заправил. Его звали Евстахием. Стахом. Хороший был дед. Офицер.
– Спасибо.
Она закурила, махнула Чибису в сторону операционной. Парнишка, явно недовольный, встал и отправился готовить необходимое. Кошка проводила его взглядом, странным, показавшимся Мэдмаксу разочарованным.
– Не зря ты его дразнишь постоянно?
– Ай, я тя умоляю… – она повернулась к нему. – Рассказывай. Все. Кто, чем, как давно, что сделал?
– Два дня. Не знаю кто именно, странная тварь. Думал мутант, но сейчас… сейчас не знаю. Отдал, что смог привезти, умнику. Вколол твой состав, прижег. Зашивала местная девчушка, училась у бабки-повитухи. Болит сильно, заражение… не уверен.
– Ясно. – Кошка неуловимо и мягко спрыгнула вниз. Засунула босые ноги в теплые войлочные тапки. – Быстро ко мне. Будем тебя ремонтировать, надеюсь, что справимся. А то звать слесаря по работе с гангренами сейчас неоткуда. Медсанбат Альянса уехал в пункт постоянной дислокации. А хирург из больницы в Стерле и кутит уже неделю.
Мэдмакс двинул за ней. Мешок пришлось практически тащить, силы неожиданно испарялись секунда за секундой. А трость деда Стаха пришлась как нельзя лучше. Постукивала в ритм шагу, становящемуся все более рваным.
– Эй, ты это чего? – Кошка повернулась к нему. – Эй, Макс?! Г-о-о-о-ль!!!
Боль била со скоростью и силой пулеметных очередей. Он оперся об стену, подхваченный Кошкой, скрипнул неожиданно застучавшими зубами. Гул становился сильнее, сливался с шумом и грохотом. Грохотал Голем, бегущий на вопли Кошки. Прибежал он вовремя.