– Катарина, Свейну ты не интересна, останься дома с родителями, я скоро вернусь, – стоял на своём Ёрмунд.
– Ты просто боишься, что я тебя выиграю на мечах, на глазах у других мальчишек! – язвительно заключила Катарина, прикусив свою нижнюю губу.
– Это было только раз, и я поддавался! – пригрозил пальцем Ёрмунд, а затем развернулся и быстро удалился за холм, расплываясь в удовлетворённой улыбке, оставив сестру возле дома. Ёрмунд никогда бы не хотел машинально обижать Катарину, но брать её с собой к месту, где мужчины готовы проливать свою кровь, ради достижения наивысшего успеха в будущих битвах, ему не хотелось больше всего.
До залива Ингиаг было несколько минут быстрой ходьбы. Располагаясь западнее бухты Сноррирстейн, залив был куда более уютным местечком для мореплавателей, потому как здесь туман расступался и не имел уже той власти, как над поселением. Тут располагался самый настоящий большой тренировочный лагерь, в котором юные фреирвальцы постигали военную науку от своих старых наставников и отцов, приходивших полюбоваться на сыновей. Залив занимал достаточно обширную область, образуя дугообразный берег далеко-далеко на северо-запад, вдоль которого выстраивались многочисленные боевые драккары. Эти корабли словно те же сказочные змеи торчали из воды своими набалдашниками на носах в виде ревущих или извергающих пламень драконьих морд. Сейчас полосатые паруса были опущены, а драконы кажется дремали, качаясь на волнах ныне спокойного моря. Хозяева этих деревянных монстров находились на суше, живя в том же самом лагере, чаще всего веселясь и гуляя днями и ночами напролёт.
Пробегая мимо обветшалых шатров и палаток и обходя ревущие толпы охмелевших некогда закоренелых мореплавателей, Ёрмунд увидел своих, таких же, как он, молодых товарищей на их излюбленном месте, где лука залива принимала ещё более причудливую форму, создавая подобие маленькой бухты в виде полумесяца с давно обмелевшим дном.
Товарищи встречали Ёрмунда дружелюбно. Уважение сверстников юноша получил ещё с детских лет, когда смог выстоять против нескольких противников на посвящении. Этот же трюк проделал и его верный друг Свейн. Оба мальчика с тех самых пор росли всегда рядом, но были так непохожими друг на друга. Если Ёрмунд, не смотря на физическую силу, оставался столь же сухощавым и незавидным юнцом, со свойственной его семье копной каштановых волос на голове, которую он коротко состригал, так же как и все признаки своей едва пробивающейся бородки, то Свейн казался весьма складным парнем, с широким корпусом и жилистым телосложением, длинным чубом пшеничных волос с побритыми висками и оперёнными усами и маленькой бородкой, переливающейся на солнце, словно золотые ниточки, а так же яркими лазурными глазами, в противовес тусклым едва заметным зелёным глазам Ёрмунда, доставшихся ему от его матери