Каждый рисковал сорваться и упасть на землю – и Даша упала. Максим тремя годами позже так же сорвался с качелей. Он упал ничком, и махина пронеслась над его головой, не задев друга, но он, вместо того, чтобы лежать, пока она не остановится, или выползти из-под неё, попытался встать. И получил сильный удар по голове. Мы как раз раскачались так, что в верхней точке подъёма видели перед собой тёмную почву. Остановиться мы не могли. Закричали Максиму, чтобы он лежал, но он поднимался вновь и вновь, получал удар по голове и снова вставал. Как только стало возможным, мы спрыгнули с качелей и рванули за родителями. Мама Максима, прибежав из дома, застала его с окровавленной головой в полубессознательном состоянии. Моему другу наложили на голову десяток швов, и он по сей день не стрижётся коротко, иначе полосы шрамов будут бросаться в глаза. Максим получил не один сильнейший удар, а Даше хватило одного.
Однажды к нам в класс пришли Дашины родители и сказали, что она умерла. Никто из нас не понимал, что значит «умереть», но родители Даши были настолько угрюмы и задумчивы, что на миг всем стало грустно. Только на миг. К концу урока на перемене мальчики и девочки возбуждённо обсуждали траурную новость. Она ничем не отличалась от других детских новостей. И только я съёжился на подоконнике в коридоре, среди гама и девичьего визга, и невидящим взором смотрел через окно на улицу. Мне было девять лет, и я тоже не до конца понимал, что такое смерть, хотя уже видел её. Но, в отличие от остальных, провёл с Дашей два года за одной партой, и Даша не была мне чужой, как остальным одноклассникам. Наверное, я любил её. Наивно и совсем не по-взрослому.
Я стоял у гроба, маленький и серьёзный.
– Дотронься до ног, – сказали мне.
Я протянул руку к обуви Даши. В ней был холод. Тогда я впервые прикоснулся к смерти физически. И она была холодна не только телесно, но и сам воздух в квартире, а потом и вокруг похоронной процессии был холоден, точно всех облепило снегом и мы разлагаемся, лёжа под белым покровом зимы. Тогда же я увидел, насколько всё фальшиво и грязно на похоронах.
Одноклассники принимали траур за новую игру. Она им быстро надоела, и они, не зная, куда себя деть, пытались тихо дождаться окончания церемонии, получить свои конфеты и съесть их за столом. То же самое я много раз наблюдал на других похоронах. Только там были взрослые, а не дети. Единственное отличие в поведении взрослых и детей – то, что первых привлекают сладости, а вторых – водка. Дети не понимают, что такое смерть, и потому так беспечны, а взрослые всё отлично понимают, и похороны для них – прекрасный повод напиться.