– Как же их связать? – зашептали губы Бейрута. – Как отобразить большое в малом? Как вложить вечное в краткий миг?
Хакер что-то перетаскивал с места на место. Невидимое «нечто» находилось совсем рядом, и оно упорно не хотело становиться на свое место, но труженик клавиатуры не сдавался: устанавливал, примерял, закреплял и снова тащил.
– Во очкарик дает, – шепнул Ванькин, покручивая пальцем у виска.
Закончив сборку невидимой конструкции, Бейрут ткнул пальцем перед собой. Покачиваясь, словно сомнамбула, подошел к окну. Вытянув руки, совершил несколько осмысленных, но непонятных для окружающих движений. Становясь полупрозрачным, человеческий силуэт заколыхался, словно хозяин тела сдвинулся в пространстве и времени на один миг в сторону.
Бейрут, сквозь которого можно было видеть падающий за окном снег, снова пощелкал невидимыми клавишами; сделал шаг в воздух, как будто поднимался по ступенькам, неспешно взошел на подоконник и, не открывая окна, исчез в подрагивающем стекле.
Илья так и замер с приставленным к голове указательным пальцем и широко открытым ртом. «Как он это делает?» – вопил его восхищенный взгляд.
– Меня кто-нибудь будет слушать? – напоминая о своём присутствии, возмутился Тромб.
– Говори! – бросил Дмитрий, тревожно вглядываясь в лицо виртуального товарища.
– Не знаю, чем вы там озадачены, но у нас, в сети, проблема, – произнес боец.
Он вдруг исчез с миниатюрных экранов, чтобы через секунду вновь появиться, но уже не таким, как раньше: из его изображения словно вынули несколько десятков пикселей. Исчезнувшая часть была столь незначительна, что никому и в голову не пришло выискивать причину дефекта картинки.
– Что-то происходит с информацией. Что-то меняет ее сущность, а главное – ее плотность, – изображение Тромба в очередной раз исчезло, и через секунду на экране появилась изломанная искажениями, безжизненная маска. – Оно проникает в сеть, – продолжил боец, нелепо гримасничая, исчезая и появляясь вновь. – Преобразует информацию в такие формы, которые не могут оставаться на привычных магнитных носителях. Это уже не данные. Это куча нулей и единиц, – прошелестели динамики и смолкли, чтобы затем, всем дружно, затянуть привычное и противное «занято».
– Вирусапиенс! – одновременно произнесенное слово повисло в тишине комнаты.