– Я… Драка… Большая… Народу куча…
– Где? Говори толком…
– Амурская! – боясь, что может неправильно назвать номер дома, Олег беспокойно вертел головой по сторонам, пытаясь во тьме разглядеть таблички с цифрами. – Семь! Во дворе! У детской площадки!
– Жди.
В следующую секунду из динамика уже хрипело:
– Внимание нарядам и экипажам, находящимся на маршрутах! Срочно прибыть во двор дома семь по Амурской! Требуется помощь триста третьему! Всем нарядам…
Повторив команду, «Виола-Н» протрещала:
– Кто принял? Позывные!
Перекинув ремешок рации через плечо, да позабыв про запрет наставника, Олег тараном влетел в гущу толкающихся, харкающих матами, озлобленно рычащих людей. Схватил кого-то за шиворот куртки, потащил от Семенова на себя, увернулся от одного удара кулаком в лицо и тут же поймал следующий. В голове загудело, челюсть заныла. Упали, стали барахтаться в снегу. Как Рассказов сумел оказаться сверху, он и сам не понял. Придавив коленом грудь поверженного противника, стал лупить по неразличимому в темноте лицу, что было силы. Теперь оттаскивали его, и он, не видя кричащего, слышал над макушкой голос, казавшийся ему далёким:
– Отставить! Стажер, отставить! Брось его! С ума сошел?!
Олег встал, обернулся, увидел стоящих перед ним бойцов экипажа вневедомственной охраны. А рядом с ними инспектора ДПС с ошарашенным взглядом.
– Спятил? Ты ж его чуть не замочил, – озадаченно пробубнил Тропарев, показывая взглядом на парня, стоявшего на карачках и кровью сплевывавшего в истоптанный снег. – Чё творишь? Думать надо! У тебя задача, задержать, а не убить…
Олег не ответил. Внутренняя дрожь в юношеском теле не желала униматься. Медленно оглядев заснеженное поле брани, он убедился, что все кончилось. Слишком быстро. И понять не успел, что это было, а только милиционеров в неприветливом дворе присутствовало уже больше, чем тех, с кем сцепился их наряд. И почти в каждом окне, тёмном всего несколько минут назад, зажёгся свет. Жильцы с интересом наблюдали, что происходит в их дворе, чего мусора понаехали.
– Вы ещё не знаете, кто я! У меня отец! – не унимался один из задержанных, насильно посаженный на заднее сидение уазика. – Твари вы!
Глаза его с наливавшимися под ними синяками, пылали ненавистью. Из разбитого носа сочилась кровь.
– Я несовершеннолетний! Животные! Мне, вааще, шеснацать! Поняли?! Вам кранты, уроды!