Нужные слова, такие справедливые и правильные, которые он знал всю свою ещё короткую жизнь предательски встали комом в горле. Олег молчал, как нашкодивший щенок, и не отводил взгляда от красивого женского лица. Женщина умела за собой ухаживать, и угадать её возраст было непростой задачей. Статус купчихи первой гильдии обязывал.
– И ещё, запомни нашу фамилию. Добреевы. Запомнил? Скажи, хорошая. Добрые мы люди, добро несем, весь город имеет работу и доход, благодаря мне. Надумаешь, уходить из этой помойки, найди меня, я тебя пристрою, не пожалеешь. Твоя фамилия, Рассказов, кажется. Сын телефонистки из расформированного ракетного полка на окраине города. Славная женщина. Мается одна всю жизнь на нескольких работах сразу. Тебя сначала вырастить надо было, а теперь помочь жизнь взрослую начать. Так ты помни мою доброту, мальчик. Одумаешься ещё, может, и начнешь жить, как человек, а не слуга…
Добреева добродушно улыбнулась, покровительственно потрепала Рассказова за давно нестриженый вихор, и из того, как грациозно она села за руль, было понятно, – ей абсолютно неважным было, что собеседник скажет в ответ, да и будет ли отвечать. Она была главнее всех. Выше самого Бога, которого нечестный её муженек неустанно поминал в ту суматошную ночь в райотделе.
«Слуга слуге рознь, и лучше служить всему народу, оберегая его покой, чем одному буржую, набивая его карманы деньгами, отнятыми у простых людей», – так считал, дед Олега, – советский офицер, и Рассказов мог бы сказать об этом купчихе первой гильдии, но поздно вспомнил. Через секунду о богине уже ничего не напоминало, окромя дивных звуков скрипки Ванессы Мэй, тихо игравшей в салоне исчезнувшего за поворотом топового седана.
– Постой, Олег, – Хворостов, проводив Добреевых почтительным взглядом, недоуменно посмотрел на одноклассника. – Ты что? Ты из этих? Ты в ментовку подался?
– Ну, да, – ответил Рассказов. – А что?
– И даже не в отдел по экономическим, – уточнил Виктор, усмехнувшись. – Или в гаи на крайняк… В пэпээс…
– Не могу понять, над чем ёрничаешь. Да, я в роте патрульно-постовой службы. Стажируюсь пока…
– Ты совсем того? – возмущённо перебил друг. – Ты реально не понимаешь? Это же почти низшая милицейская каста. Ты бы ещё в трезвяк влез, с обосанными, обрыганными алкашами разбираться…