Свет мы увидели только после третьих петухов, когда утро уже прочно вошло в свои права. Выйдя на улицу, я сразу бросился к бочке с дождевой водой и наклонил голову. Оттуда на меня в упор глянула помятая физиономия странствующего студента с растрепанными волосами, в которых запутались стебли соломы, торчащие в разные стороны. Более противной рожи я не встречал. И чтобы ее прогнать, пришлось нырнуть в бочку. Прохладная вода сразу привела мои мысли в порядок, что подтвердило и вновь появившееся изображение, колеблющееся на поверхности воды от капель, стекавших с моей головы. Окунув ее еще несколько раз, я оторвался от бочки и более-менее ровно направился в дом, откуда навстречу мне вынырнуло улыбающееся лицо Жанетт с полотенцем и костяным гребнем в руках. Пока я вытирался, она ловко расчесала мои волосы, убрав оттуда ненужные нагромождения, что еще больше улучшило мое самочувствие. Не в силах идти дальше, я присел на крыльцо и подставил лицо прохладному воздуху. Именно в этот момент в дверях сеновала возникла фигура Пьера. Он на секунду приостановился, зажмурившись от солнечных лучей, бьющих прямо в глаза. В его волосах и бороде густо поблескивала солома, а рубаха была вся обсыпана соломенной трухой, которая от порывов ветра мелкими стайками отрывалась от него и улетала в бок. Очевидно, вчера, падая из последних сил, он промахнулся мимо постели, да так и проспал всю ночь, уткнувшись в солому. Увидев меня, он приветливо махнул рукою и рысцой подбежал к бочке с водой, повторив все мои манипуляции. Затем молча усевшись рядом со мной, он тоже стал наслаждаться прохладой. Вскоре нас позвали в дом. На столе стоял кувшин с молоком и два больших куска хлеба. Это был наш завтрак.
Одежда наша еще не высохла после стирки, в связи с чем нам пришлось остаться до следующего утра. Чтобы не слыть бездельниками, было решено помочь по хозяйству. Мы привели в порядок сенник, накололи дров. При этом Пьер постоянно подмигивал средней девушке Аннет, которая кокетливо закрывала лицо, порой красневшее от тех слов, которые шептал ей неутомимый ловелас. После обеда мы немного вздремнули, а к вечеру закончили все свои дела. Одежда наша, чистая и сухая, ждала нас на лавке, однако мы решили надеть ее утром, чтобы не испортить на сеновале. На ужине мы обошлись одним кувшином вина и, поблагодарив хозяев, ушли спать, чтобы рано утром отправиться дальше. Такой радушный прием имел свою историю. Оказывается, в свое время Пьер каким-то образом спас хозяина во время одного из своих странствий, и тот в благодарность теперь всегда держит свой дом,открытым для него. Надо отдать должное и Пьеру. Он свято соблюдал правила приличия и никаких практических шагов, кроме интрижек. не допускал по отношению к его дочерям. Поэтому и эта ночь прошла без приключений. И ранним утром с котомками, полными еды, мы отправились в Париж. Где пешком, где на телеге, мы через два дня добрались до места назначения. Естественно, меня поразила громада города, которая не шла ни в какое сравнение со Львовом. А в остальном та же грязь на улицах, множество карет и конных экипажей, причем среди них часто бросались в глаза такие, которые перевозили своих пассажиров на трех колесах. Этот вопрос, адресованный Пьеру, сразу нашел разъяснение. Оказалось, что, согласно королевскому указу, за каждое колесо необходимо было платить приличный налог. Поэтому в целях экономии народ и придумал такие повозки. Так, разговаривая о диковинном, мы достигли того места, где жил мой попутчик. Он совместно с одним из студентов снимал небольшую комнату на первом этаже небольшого серого дома. В комнате соседа не оказалось, и можно было немного отдохнуть после такой длинной дороги. Мы присели за стол, стоящий возле окна, и вытащили остатки своей провизии. Они состояли из черствого хлеба, небольшого куска вяленого мяса и головки лука. Все это в мгновение ока оказалось в наших желудках. Повеселевший Пьер сразу засуетился.