Вот вышел Я, купил газету,
спокойно оглядел витрины,
зашел в кафе, взял тоник с виски,
задел хозяйку невзначай,
сказал ей: «Извините, миссис!»,
дал, щедро расплатясь, на чай.
На бирже подскочили цены —
Я выиграл к исходу дня.
И Мне приятно, несомненно,
буржуем чувствовать Себя».
«Истекая потом, хожу по тротуару, —
Бог говорит, – как Некто, кто Мне вопрос задаст:
«Не свалится ль на голову Мне небо?» – «От удара
свалюсь тогда Я в обморок, растянусь как пласт».
Меня спешат утешить, сиренью одаряют
и даже аспирина вручают порошок.
Я бормочу бессвязно: «За все Я отвечаю»,
«Вселенная», «Тревога», «Где для цветов горшок?»
А Легкие забиты, одышка, боль и спазмы.
«На пенсию, – ору Я, – все боги!» И вперед,
навстречу горизонту в беспамятстве, маразме
на сумасшедшей скорости Меня такси везет».
«Хочу, – скажет Бог, – Я слугой быть орущего
хозяина, строгого и всемогущего,
который ни в чем бы со Мной не считался,
наказывал бы без вины, издевался,
несправедливо давал приказания,
его бы Я слушался без понимания,
власти лишенный, смиренный как пес,
как бык под ярмом свою долю бы нес,
Я б не бунтовал – надо смелости много.
Совсем недостойным Я б сделался Бога».
«Пусть любовь, – Бог говорит, – не будет вам обузой,
басни избегайте и ложности ее,
она змее подобна, спящей под арбузом,
вы не наступите случайно на нее.
В Моем мире камни камнями остаются,
ручейки становятся молодой рекой,
а по небу синему облака несутся…
Но никому не поручал Я миссии такой:
чтоб из искр огненных птичек извлекали,
а инеем писали названья кораблей…
Вы по ошибке, видимо, себя со Мной сравняли.
Не распинайте, люди, реальности Моей».