– Внимание, всем внимание! Я – бессменный геро́льд графа Генриха фон Леманна, властителя великого замка Гогенцоллерн и истинного покровителя непременно прекрасного Хехингена! И сейчас я, как и на прошлой неделе, зачту вам его известие и приятное для многих выгодное предложение… Прочту для тех, кто, конечно, не слышал…
Старик снова прищурился в лист, а жители приумолкли в ожидании. Пожилой долгое время корчил смешные неспециальные рожицы, открывая на обозрение всё его сухое бедное лицо, слабые скулы, которые порой не держали круглую челюсть, а попросту давали ей возможность свободно парить, тем самым приоткрывая малиновый рот с дрожащими тонкими губами и кривые мелкие зубы, наличие которых было подозрительно велико. Низкий лоб отчетливо погряз в морщинах, как и значительная часть его худощавой шеи, однако не смотря на старость и робость лица герольд обладал поистине огромной энергией, которая частенько высвобождалась в вольных движениях, больше походивших на нервные припадки. Некоторые жители, которые, вероятно уже слышали обращение или же попросту не интересовались им, принялись расходиться в новые потоки жизненного уклада, добровольно обрекая себя на извечную суету.
Началось громкое чтение письма от лица графа:
«Обращение к крестьянам! Внимание, добрый народ, несколько дней назад в мой замок Гогенцоллерн завезли большое количество камня, извести, гранита, песка и качественных инструментов. Но к моему глубочайшему сожалению, у меня попросту нет людей, способных заняться столь непосильной задачей, как реставрация разрушенных во время осады стен и башен. И поэтому я, Генрих фон Леманн, пишу указ о том, что тот, кто к завтрашнему утру явится к вратам моего Гогенцоллерна, получит щедрую предоплату – один золотой пфенниг. А тот, кто будет продолжать работать не покладая рук и закончит всю работу к первому месяцу зимы, получит от меня двадцать золотых! Однако смею предупредить всех отчаянных золотоискателей, что тунеядцам здесь придётся очень трудно…»
По площади раздался одновременно удивлённый и радостный гул и вой жителей, желающих свободно нажиться. Однако легкое и непринужденное предупреждение проявило свою сдерживающую силу. И также многие задавались вопросом: почему граф не решился силой заставить крестьян работать, зачем столько поблажек для простого народа, не уж-то чего-то боится. Однако ответ на эти вопросы мы вряд ли поймём. Не страстен был граф освещать свои планы и идеи. А тем временем каждый житель мелкого города переглядывался друг с другом до тех пор, пока старичок вновь не встрял в массовую дилемму, дополнив пару слов в донесение своим дрожащим голоском: