Олег предавался раздумьям о Соне. Со дня отъезда подруги в Австралию он ничего не слышал о женщине, но вспоминал её не один раз. И снилась она ему часто, особенно в первые годы. Странно, но при мысли о Соне Олег непременно испытывал эрекцию. Необъяснимый феномен, ведь в его жизни перебывало столько красоток на любой вкус. Олег даже пробовал жить с полной женщиной, надеясь избавиться от наваждения. Не помогло. Он часто перебирал в памяти Сонины плавные, неторопливые движения, покачивания налитых бёдер, грузные груди, с трудом сдерживаемые бюстгальтером. Возбуждали даже апельсинки целлюлита на ногах: нежную кожу они не портили – напротив, гармонично дополняли.
Изменилась ли она за пятнадцать лет?..
***
В это же время в Хабаровске, в малосемейке одной из новостроек, собирался в аэропорт Артём Рисов, перманентно выпивающий лысеющий мужчина.
От высокого компанейского парнишки с веснушками на прозрачно-светлой коже осталась лишь улыбка. И готовность разделить застолье с любым согласным пригубить рюмку. Женщина с ним проживала соответствующая – неопределённых лет, с сальными неопрятными волосами, наспех собранными потрёпанной резинкой. Усугубляло ситуацию отсутствие работы у обоих; женщина, редко смотрящая на мир трезвым взором, о хлебе насущном привыкла не задумываться.
Артём начал практиковать выпивку после того, как прогорел с бизнесом и не предпринял попыток его отстоять. В алкогольном угаре жизнь виделась мужчине в радужном цвете. Родители иногда подкидывали ему деньжат на проживание и оплачивали коммунальные расходы. Правда, навещать сладкую парочку не любили, предпочитали закрывать глаза на хроническую грязь в квартире и множество пустых бутылок на лестничной клетке.
– Эй, слышь, ты вернёшься хоть? – заплетающимся языком спросила Артёма накануне отъезда сожительница: она уже успела обмыть поездку благоверного. Артём пить отказался, ему вздумалось предстать перед давними друзьями при полном параде.
– Вернусь, – машинально ответил он. – Или не вернусь. Посмотрю на Москву, авось работёнка подвернётся, всё-таки я ж учился зачем-то… Останусь там. Здесь-то смысла нет, – фантазировал он.
– Ага, останешься. А я как же? – разнервничалась мадам. – К себе позовёшь?
– А, пустое всё… И жизнь моя пуста, как вот этот пузырь. – Он картинно ткнул пальцем в бутылку, которую сожительница, опустошив, пристраивала на пол возле внушительной батареи вчерашней стеклотары.