– Отныне и навсегда греческое имя твоё…
– Пенелопа…
– Пенелопа! – выкрикнул вслед за мной длинноволосый грек, где-то ударил барабан, и все дружно зааплодировали. Мужчина пристально посмотрел мне в глаза и накинул через голову сине-белую ленточку с какой-то медалью. Следовавшая вслед за ним девочка бросила мне под ноги горсть засушенных лепестков роз, перемешанных с семенами. Моя правая рука на груди заметно дрожала. Честно говоря, я ещё мало осознавала, что произошло.
Мой взгляд выхватывал из общей картины то одну деталь, то другую: алтарь, наковальня, бронзовая голова божества, дымящиеся в чаше зелёные ветки, фреска с изображением солнца… Женщина в древнегреческом одеянии обходила людей, стоящих полукругом на лесной поляне, произносила по-гречески одну и ту же фразу, спрашивала и повторяла имена. Всё это очень походило на крестины в храме, поэтому я и решилась «узаконить» то имя, которое придумала уже давно – Пенелопа.
Выбрала я его не потому, что восторгалась добродетелями верной жены Одиссея или красотой Пенелопы Круз, хотя они того и достойны. У моей Пенелопы совсем другая история. Как-то я более внимательно прочитала житие святой Ирины Македонской, в честь которой, меня собственно и нарекли родители, и сделала для себя маленькое открытие: оказывается, византийскую царицу, пострадавшую за веру в Иисуса Христа, на самом деле звали Пенелопа. Имя Ирина (по-гречески – Ирини, что значит мир) ей дал Святой Дух, который сказал, что она будет нести мир людям. Так что имя Ирина и Пенелопа в моём сознании не имели разницы.
Мой брат всячески отговаривал меня от этого шага:
– Смотри, тут одни греки. Сейчас выгонят тебя, опозоришься.
Вообще-то я позориться не люблю. Но иногда мной движет нечто свыше, и тогда робость сменяется чрезмерной смелостью. Я сделала шаг, и мир не перевернулся. Никто не смеялся и не смотрел косо. С другими новонареченными я прошла несколько кругов вокруг алтаря, довольно взирая на далёкие пики Олимпа.
Потом, пока мы пили красное вино, ели пирог, ко мне подходили какие-то люди, спрашивали откуда я, поздравляли, хвалили за выбранное имя. Я отвечала, улыбалась, но не выпускала из вида человека в красном хитоне, который всё время притягивал моё внимание. Его облик и взгляд выдавали личность непростую, незаурядную. Казалось, он, скромно стоя в сторонке, лишь наблюдает за действом, которое сам же и режиссировал.