С виду у Пьянкова никогда ни с кем не было конфликтов. Если не считать случая со Степановой. Но ведь это столь явно, что так и напрашивается вывод: Милу подставили! Кто и зачем? Кто знал об этом случае, кроме студентов и преподавателей? Вряд ли Пьянков рассказал дома, в какую идиотскую ситуацию попал. Но вдруг рассказал? Значит, предстоит ещё раз обойти всех потенциально причастных.
В общем, Муромцев потратил зря ещё три дня. Раскинутая сеть улова не принесла никакого. Даже мусора.
Оставалось только снова поговорить со Степановой. К ней он и отправился на четвёртый день. Дома её не оказалось, была на занятиях. Он решил, что это очень удачная возможность поговорить с матерью. То количество вопросов, которое он задал, могло вывести из равновесия кого угодно, но только не мать Милы, наконец-то получившей возможность в свежие уши напеть дифирамбы своей дочери. Муромцев узнал о Миле абсолютно всё – от её первого, после рождения, до нынешнего дня. Но никаких сведений для разгадки убийства из всех этих рассказов Муромцев так и не выудил.
Вернувшись, от полной безвыходности лейтенант стал на листе бумаги, разделенном по вертикали красной линией, чертить схему: слева Пьянков и вокруг все те, кому хотя бы теоретически можно приписать мотив, справа Мила, окружённая родными, соседями, сокурсниками и т. д. Ибо по ходу составления схемы Муромцева осенила идея: а ведь мотивом могло быть устранение Милы. Если на неё удастся свалить убийство, её посадят, причём надолго. А убийца получит доступ… к чему? Чего так яростно можно хотеть, чтобы выстроить коварную схему и совершить убийство?
Стандартный набор мотивов не такой уж и длинный: деньги и их эквиваленты, иная корысть, любовная страсть, месть, ненависть или чтобы скрыть более раннее преступление. Если оно было, это преступление, то каким оно должно быть?
Плясать придётся, опять же, от Милы. Кому и на какую мозоль она наступила так сильно, что вокруг неё завертелись такие события? Ведь она всю жизнь обложена до такой степени, что сторонится людей и постоянно скрывается за спиной охранника. В контакты вступает только вынужденно: например, с преподавателями. С соседями только здоровается, но никогда ни о чём не разговаривает. Друзей и подруг нет. Ни один человек ею не признан в статусе друга. И никто себя другом Милы не считает.