Итак, первое искушение.
И приступил к Нему искуситель
и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии
сделались хлебами.
Он же сказал ему в ответ: «не
хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из
уст Божьих...» (Второзаконие 8.3.)
Рассмотрим эту «мудрость».
Зададим простой вопрос: из
каких уст Божьих? Понятно – из каких. Из тех самых уст, которые
посылали Ангела Господнего на подмогу Иосифу, со всеми вытекающими
отсюда последствиями умопомрачительных в своей сущности
действий.Именно таким «словом», и именно из
тех самых «уст», человек и будет жить. Все предельно
«ясно». Или, напротив, – предельно «мрачно», как оно
следовало ожидать.
Здесь стоит повторить, еще раз
сказать, что на ряду с тем, что проповедь должна доносить до души,
до ума человека нечто «духовное» и «высшее», что должно
предопределять для человека «исконную ценность», у иудея все
это опять сваливается к подножию низменных человеческих
обыкновений, к бытовому жанру лавочников и заимодавцев, к
«жареной рыбе», к «клецкам»,и к «днищам не чищенных
кастрюль». Что в Евангелие обозначает «30 сребреников»?
Цену, за которую предали Иисуса. Но зачем здесь эти атрибуты,
ик чему денежный эквивалент в проповедях? Именно это называется –
«насаждение» «своего» образа жизни, «своих» непреложных
«ценностей» и «истин» или религиозной идеологии. Какие это
«ценности»? Первое, конечно, – деньги. Ростовщики,
перекупщики, коммерсанты.Все это вытекает из этих самых «священных
книг». Если Господь дает человеку право на какие-либо действия, это
должно полностью отвечать Его к человеку требованиям, и «оплатить»
эти «разрешения» Господа и «равной» ценой (вплоть до последнего
кондранта) он попросту обязан. И всегда поражают такие
акценты в священном писании, после которых говорят, примерно,
следующее: «Моня хочет пива, но ему Господь не позволяет его пить».
Или для того, чтобы Моня выпил пива, ему обязательно нужно спросить
на то разрешение не у мамы, а у самого Господа! Из чего видно, что
иудей шага не имеет права ступить без Господнего соизволения,
поскольку является существом неуправляемым, которому постоянно, на
протяжении всей жизни предопределен надзор.Или когда
священник говорит: «Что-то я к чаю пристрастился в последнее
время», – и укоризненно качает головой. А то, что ты
баранину и свинину жрешь после поста – ты не пристрастился?
Здесь как-то выходит так, что чай это вредный напиток и пить
его – плохой поступок, а зарезать свинью или корову и съесть их во
дни мясоеда – это поступок нормальный. Будто ударили однажды
человека обухом по голове, он вроде очухался, но до сих пор
не может понять «где» находится.